Одиночество жреца. Том II - Александр Якубович

рубахи, а еще видавшие виды штаны и такие же сапоги для Сании. Одно плохо, в селении не было знахарки. До ближайшей бабки был день пути на лодке, вниз по течению, нам же надо было в противоположную сторону — к единственному в районе крупному паринийскому городу под названием Галес.

После мытья в реке, за которым внимательно наблюдала из кустов местная ребятня, мы все забились в выделенную нам лачугу с открытым очагом и лежаками-лавками, и стали проводить ревизию добытого виконтом.

— Нет! Я это не надену!

Как только де Гранж продемонстрировал принцессе ее обновки, Сания вздыбилась, будто бы ей предлагали что-то крайне неприличное.

— Я лучше в тканях ходить буду!

— Арха-та, послушайте…

— Нет! Это вы послушайте, господа послы! Я вам за все благодарна, этого не отнять, но имейте уважение! Что это такое вообще?! Вы не можете добыть мне нормальной одежды?! И что это за помои? Рыба?! Да такой рыбой собак кормить не станут!

— Рыба как рыба… — пробурчал Орвист.

Виконт был частью этого мира и все же, робел перед принцессой. Я же от излишнего пиетета перед монаршими особами не страдал:

— Арха-та, сядьте и успокойтесь…

— Нет уж! Сам успокойся, барон! Ты и другие послы должны были обеспечить мне безопасное путешествие на север! А в итоге что?! Корабль сожгли! Какие-то разбойники на палубе! А вы чем занимались?! Куда смотрели?!

Вопросы были по факту, но это только если знать, что я — менталист. О чем Сания не догадывалась. Не думаю, что слухи об одиозном бароне дошли до двора Ламхитана, слишком мало южане придавали значения тому, что происходило в других государствах, больше полагаясь на силу своих мечей.

— Если вы забыли, арха-та, то ваши сопровождающие справлялись еще лучше. Тяжело сражаться с арбалетным болтом в груди… — прошипел я в ответ.

После водных процедур ожог и рука разболелись с новой силой, хотя я старался не мочить грязной водой лицо лишний раз.

Сания окатила меня презрительным взглядом, будто бы я был недостойным червем.

— А что ты можешь теперь, отмеченный Палом? — ее голос сочился ядом. — Пряди больше нет, посох ты свой потерял. Ты сейчас нам обуза — беспомощный калека. Был бы ты достойным слугой короля, лег бы где под кустом и не задерживал нас с виконтом! С тобой только и возни! Сломал он руку! Отрубили бы и прижгли, больше толку было бы!

От этих слов девушки я до боли сжал зубы. Во многом она была права. Вот только нас с Орвистом связывало столько, что сейчас он скорее бросит девицу под кустом, чем меня — ну, мне хотелось так думать — во всяком случае, я уже доказал свою пользу его королю. И даже увечный, без посоха и не способный сражаться, я все еще сильный ментальный маг, с помощью которого де Гранж порубит в капусту любого нападающего.

— Что молчишь, калека?! А?! Какой ты слуга своего короля, если можешь только свою шкуру спасать?! — Сания перешла почти на визг, от чего виконт даже поморщился.

— Арха-та, успокойтесь, — звенящим от напряжения голосом смог я выдавить из себя, — сейчас нам надо успокои…

— Да заткнись ты уже, калека! — взвизгнула девушка и бросила в меня сапогом, которым потрясала все это время в руке.

Я, даже не думая, что делаю, рефлекторно попытался закрыться от летящего в меня предмета рукой. Конечно же — правой. Тяжелый, дубленый, местами уже окаменевший сапог со всей силы влетел как раз в место перелома, что вызвало чудовищную вспышку боли, а рука вовсе повисла бессильной плетью на перевязи. Я почувствовал, что только-только начавшийся процесс заживления был грубо нарушен: по всей видимости, кое-как вправленная виконтом кость сейчас сместилась в сторону и одним богам известно, что будет с рукой в дальнейшем.

Я удержался от крика — уже достижение — и окатил Санию полным презрения к ее истерике взглядом. Видимо, в нем было что-то еще, потому что виконт быстро положил мне руку на плечо и тихо сказал:

— Антон. Спокойнее. Она просто ничего не видавшая девочка. Это нервы.

На секунду капризная принцесса взбесила меня настолько, что я чуть не нырнул в чертоги, а потом и в бездну, чтобы с максимальной жестокостью отомстить за потревоженную руку, которую я сейчас вообще не чувствовал толком — только тупая пульсация в месте перелома, и все. Но удержался, а слова Орвиста окончательно привели меня в чувство. Да, она просто ничего не знающая о жизни девчонка — я чувствовал это по кипящим в ее душе эмоциям и видел в мыслях. Нет, она не сожалела о содеянном, высокомерно полагая, что была в полном своем праве. И говорила Сания о том, что лучше бы мне было сдохнуть где-нибудь под кустом, вместо того, чтобы замедлять их передвижение, тоже чистосердечно. Но в ней не было злости и она не желала смерти конкретно мне. Просто лицемерно, ибо была так воспитана, она ставила ценность своей жизни выше моей. Ведь она — будущая клерийская королева, я же — просто барон, младший посол в делегации ее будущего мужа. Сейчас, без руки и посоха, я утратил свой воинский статус — я более не являлся в ее глазах ни избранником богов, ни великим воителем, ни героем. Даже интерес ко мне, как к ученому, который я упорно разжигал во время нашего общения в Парте, и тот отошел на второй план и почти угас.

Сейчас Сания была сосредоточена на себе и своих потребностях, эгоистично, капризно, но что поделать?

Ночью, после того, как мы кое-как поужинали тем, что смогли добыть в селении, меня начало тошнить. Как я думаю — из-за резко подскочившей температуры. Боль в руке стала просто невыносимой, я постоянно проваливался в бред, а когда приходил в себя — только просил пить.

Со мной рядом сидел серый от усталости Орвист, на него на самом деле навалилось многое, но виконт заботился обо мне с каким-то непонятным ожесточением. Мне кажется, что для себя мужчина решил, что больше никого из близких в мирное время не потеряет. Приятно было осознавать, что я входил в число этих людей, но это была единственно хорошая мысль на ближайшие сутки.

К концу второго дня, когда Орвист менял повязки, мы увидели, что рука стала чернеть. Не знаю, что натворил внутри перелома сапог, который метнула в меня арха-та — сместил кость и