Нарисуй мою душу. Несказка о душе и человеке - Иван Владимирович Ельчанинов

в глаза, наслаждаясь мирными секундами, которые скоро закончатся, положила голову на его грудь и прошептала:

–Я люблю тебя!

–Тебя люблю! – ответил всей душой художник и сильно сжал её в руках.

Минуту они помолчали в объятиях, всего лишь минуту. Жаль, что минута так скоротечна, но откладывать своё будущее на потом возможность исчезла. Многое нужно сказать, создать и исправить.

Анастасия отлипла из объятий первой, открыла шкаф и достала из него полотно. Арлстау глядел на него с упоением и не верил глазам, полноценно оценивая красоту созданной им души.

Затем заметил изменения его творения, и мир повторно рухнул. Заглянул внутрь и нашёл причину. Перевёл взгляд на Анастасию, и она кивнула в ответ, подтвердив, что он всё понял правильно – сегодня половина планеты проснулась, забыв, что в их мире существует художник, рисующий души.

–Как оно оказалось у тебя? – задал он первый по списку вопрос.

–Как только ты покинул дом, я в него проникла. В нём обнаружила три нарисованных тобой души и…девушку.

–Девушку? – не поверил он в её откровенность.

–Да, чью душу ты нарисовал.

Откровение потрясло, почувствовал неловкость, подумал о Леро.

–И что ты сделала?

–Ошибку.

–Какую? – испугался он.

–Оставила ей её душу. – ответила она и замолчала.

Арлстау вздохнул с облегчением, а она добавила:

–Душу дома никто не сможет забрать.

–Почему ты так думаешь?

–Потому что она в доме.

–То есть, если душу нарисовать на лице, её невозможно отнять? – сомнением спросил художник.

Арлстау почувствовал ноты ревности в её голосе, когда говорила о Леро, и сам их использовал в своём сомнительном вопросе.

Так-то ему не до ревности – он думал, как спасти душу девушки, на которую повесил неподъёмный крест, который нести ей всю жизнь и наблюдал, как в каждом шаге он бессилен.

–Думаю, да. Душу Иллиана нарисовать не сможешь, хоть с какого конца ты начнёшь.

Поражала уверенность произносимых слов, будто Анастасия знает больше о его даре, чем он сам. Но он так не считал: «Некоторые души я не то, что нарисовать не могу, но и увидеть не способен. Но я знаю, наступит момент, и я смогу нарисовать любую душу – стоит лишь пожелать…».

–Ты стёр память всем своим родным, чтобы защитить их. – приступила она к главному. – Тебя, и правда, никто из них не помнит, даже все ваши совместные фотографии исчезли. Другие люди забывали твоё лицо, и весь мир не знал, как ты выглядишь. Это был верный шаг с твоей стороны, но кое-что поменялось. Сначала тебя забывали единицы – в основном, кто тебя ненавидел, и все считали, что этим ты даёшь им второй шанс. Но сегодня тебя забыли три континента, а два о тебе помнят. Пол мира не помнит, что у них есть художник, рисующий души. Сегодня люди будут засыпать с газетами в руках, боясь, что о тебе забудут. Ты только представь всё это на миг, каково этим людям! Мир никогда не испытывал подобных ощущений, и это ощутимо сказалось на отношении к тебе. Тобой, хоть и восхищаются, но начали бояться! Люди против того, что ты решаешь за них, что им помнить, а что нет…

–Думаю, будет лучше, – цинично ответил Арлстау, – если обо мне забудут все , а нарисованные души, просто, сочтут чудесами.

–А если забуду я? – с тревогой в голосе она его спросила.

Молчание, затем ответ:

–Я этого не допущу!

–Есть шанс вернуть им память?

–Не думаю, что это правильная мысль. Мы можем закончить войну, если обо мне забудут все, но не ты.

–Это неправильно! – воскликнула она. – Люди имеют право знать, что ты у них есть! Я не хочу, чтобы они снова начали верить в конец света!

Было похоже на правду, но решение не простое, ведь, если продолжит душу памяти так, как желает Анастасия, о нём вспомнят все.

Представить её слова в фантазии было невероятно сложно. Поставить себя на место этих людей невозможно, потому что художник не знает, кто он для них, и каково им забывать его, а потом заново вспоминать. Всё перемешалось в голове, ещё и новое чувство вины, только теперь перед людьми, внезапно появилось и заставило художника переосмыслить над тем, чем он владеет.

–В газетах то можно вспомнить про меня всё.

–В газетах они тебя не вспомнят, а впервые прочтут и, в основном, не правду. Это не совсем одно и то же.

Даже не заметил, как люди разделились на два фронта. И чем ему ответить? Мир перевернуть? Это можно сделать и словом, и делом. Конечно, лучше молчать в стороне, не пачкая рук, но, доверяя другим собственные действия, возможно перепачкаться полностью.

–А как же моя семья?

–Об этом позаботилась давно. Они в безопасности. Было легко их убедить, что художник, рисующий души им родственник – помогла твоя сестра.

–Ты знала, что Иллиан мой отец? – поразил её вопросом, и Анастасия не поверила ушам, и все её шаги перевернулись.

В мыслях неразбериха, и ей нужно знать детали – это злая шутка или что?! Её планы подкосились от этой фразы

–Как? – воскликнула она, не желая верить в услышанное, ведь он ей – главный враг.

–Что как?

–Как это возможно?!

–Ответь на мой вопрос, и я всё скажу, что о нём думаю.

–Спрашивай.

–Иллиан второй основатель, а первый называет себя полководцем?

–Да, – ответила она, немного растерявшись.

Художник рано ликовал, но в глазах его сияла истина: «Данучи! Эх, Данучи! Зачем же мы с тобою так похожи?!»!

–А как остановили время для себя?

–Это Иллиан – он захотел поделиться лекарством от старости и предложил его выпить всем основателям, говоря нам, что желает, чтоб честно правили миром. Не все согласились – только двое…

–Он нашёл его или изобрёл?

–Скоро я покажу тебе место, которое тебя удивит, и ты сам себе ответишь на вопросы…

«Где-то я это уже слышал…», – думал художник и спросил:

–Почему захотелось не стареть?

–Время беспощадно! Я вижу, как оно кривит и прогинает. Ни полководцу, ни Иллиану не доверила бы править всем миром. Выпив лекарство, я ощутила, что буду жить всегда. Понимала, что меня можно убить, как и любого человека, но не чувствовала, что у кого-то получится. Ощущала себя силой планеты…

Правда была глубока, но открыть её художнику необходимо. Сделать нелегко, ведь никому не говорила, что мир идёт, не ведая в чём он живёт, во что окутан.

–Как появилась тайная организация? – решился он спросить, и одним вздохом она подготовила себя к длинным фразам