Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Малинин Евгений Николаевич

Все работники станции имели в своем теле вживленные чипы, обеспечивающие, в теории, подробную информацию не только о месте нахождения каждого, но и о его физическом состоянии. Однако на этот раз у начальника службы связи станции возникли затруднения с определением не только физического состояния людей, но и их местонахождения.

Наконец Бауэр развернулся вместе с креслом и с отчаянием в голосе воскликнул:

– Я ничего не понимаю!!!

Этот возглас словно бы вывел профессора Борвина из его глубоких раздумий. Подняв голову, но, не поворачиваясь в сторону своего собеседника, он переспросил:

– Чего вы не понимаете, Готлиб?.. – А затем, усмехнувшись, добавил: – Тут и понимать нечего – станция разгромлена из-за халатности руководства, вовремя не принявшего меры к ее защите. Меня скорее всего лишат всех званий и осудят до конца жизни, вас... Ну, ваше военное руководство определит степень вашей вины.

Он чуть помолчал и едва слышно закончил:

– Только бы Марты не коснулся весь этот ужас!..

Пока профессор рассуждал на столь тревожащую его тему, Бауэр внимательно смотрел ему в затылок, а когда тот закончил, проговорил резко:

– Боюсь, профессор, что лишать званий и судить будет просто-напросто некого!

Борвин вздрогнул и медленно повернулся в сторону старшего лейтенанта:

– Что вы имеете в виду, Готлиб?..

– То, что на станции в живых не останется никого! – еще более резко ответил связист. – Тридцать шесть человек уже погибли, верхняя часть главного комплекса станции практически уничтожена, и самое главное, что уничтожен продуктовый склад... Но страшно даже не это!

Профессор смотрел на офицера непонимающим взглядом, словно не мог придумать, что же еще может быть страшнее уже происшедшего. И Бауэр пояснил, что он «имеет в виду»:

– Главный компьютер выдал мне наконец информацию о нахождении и состоянии каждого человека, работающего на станции. Тридцать шесть, как я уже сказал, мертвы, тридцать идентифицированы точно, они живы и их местоположение определено. А вот еще двое – Петер Шторм и Франц Перельман... С ними что-то странное... Их чипы запеленгованы, но компьютер не может определить, живы они или нет!

– Что значит – «не может определить»?.. – переспросил профессор, и по его тону стало ясно, что сообщение Бауэра отвлекло его от размышлений на тему своего будущего.

– Именно то, что я сказал, – чип откликается на запрос, но не может доложить о состоянии своего хозяина ничего определенного. Но самое неприятное, что в тех же помещениях, где находятся Шторм и Перельман, фиксируются активные биомассы, не принадлежащие людям!

– Вы хотите сказать, что на территории базы находятся живые существа, не... э-э-э... люди?!! – изумился Борвин.

– Нет, это не я хочу сказать, это докладывает автоматика станции! – с чуть заметной язвинкой ответил Бауэр. – Вот, смотрите, я выведу эту информацию на ваш монитор.

Пальцы связиста пробежали по клавиатуре информационного модуля, и на экране командирского монитора возник штрих-план двух помещений станции.

– Справа, – начал свои пояснения старший лейтенант, – выведен план цеха металлообработки. В этом цехе произошел пробой потолка, но пенополистерольный сэндвич затянул пробоину. Сейчас там нормальное давление воздуха и нормальная температура, работают автономные системы жизнеобеспечения, ресурс которых составляет двадцать четыре часа. Красной точкой обозначено расположение Петера Шторма, судя по моим наблюдениям, он перемещается по цеху, вот только связаться с ним мы не имеем возможности – коммуникации уничтожены. А вот... – последовали небольшая пауза и новое пощелкивание на клавиатуре, – ...та самая неизвестно откуда взявшаяся активная биомасса, которую зафиксировала наша автоматика!

Красная точка вдруг оделась неяркой, красновато святящейся аурой.

– Такой большой объем?! – удивленно воскликнул профессор Борвин.

– Не это важно, – быстро отозвался старший лейтенант, – а то, что Шторм, судя по всему, находится внутри этого «большого объема»!

– Н-да... внутри, – как будто бы нехотя согласился профессор.

– Выходит, что эта... биомасса... съела нашего механика?! – неожиданно подал голос доселе молчавший Шлигель.

Борвин и Бауэр одновременно посмотрели на лейтенанта, и на их лицах читалось удивление – Шлигель необыкновенно точно охарактеризовал то, что сами они просто не решались назвать!

Лишь секунду спустя Бауэр нехотя согласился:

– Да... Действительно... «съело»!

Несколько секунд в центре висело молчание, а затем Бауэр, словно бы спохватившись, продолжил свои объяснения:

– Точно такая же картина в ангаре дальних вездеходов. Правда, я не могу понять, что там делал врач станции...

– Он, если мне не изменяет память, – пояснил профессор Борвин, – собирался как раз сегодня провести ревизию походных медицинских комплектов.

– Ясно! – кивнул старший лейтенант и продолжил: – Перельман также идентифицируется как личность и также не дает ответа, жив он или нет. Слева – план ангара, красная точка – Перельман, и точно такое же, как в первом случае, свечение, определяемое, как активная биомасса. Вот, видите?..

Последний вопрос прозвучал вполне риторически – красное свечение вокруг Франца Перельмана было видно вполне отчетливо!

– Конечно, эта... э-э-э... биомасса могла проникнуть в помещения цеха и ангара сквозь пробоины в потолке, но каким образом она сохранялась, находясь в открытом космосе?.. Ведь подойти к станции она могла только через открытый космос...

– Может быть... какие-то споры на этих странных астероидах?.. – неуверенно предположил профессор Борвин, который, будучи специалистом по физике низких температур, плохо представлял себе возможности «спор». Но его предположение тут же отверг Бауэр:

– Споры, которые в течение нескольких минут развились в такое массивное существо?.. Вряд ли!..

И тут снова в разговор вмешался Шлигель. Довольно громко хмыкнув, он сказал:

– Да эти самые камни, которые пробили потолок станции и превратились в эти... биомассы!

– Как вы себе представляете такое превращение?.. – насмешливо поинтересовался профессор, взглянув на разговорившегося лейтенанта.

Однако тот ничуть не смутился:

– Я видел запись... ну... мне парень с «Олимпа» показывал запись, как они высаживались на «Афину»... Ну... на корабль, про который они думали, что это «Афина». Так там целый звездолет за какие-то десять минут превратился из... звездолета в каменный астероид. Причем сначала он стал мягким, как нагретый формпластик.

Несколько секунд профессор молчал, а затем повернулся к старшему лейтенанту:

– Вы что-нибудь поняли, Готлиб?.. Какой это звездолет стал мягким, как нагретый формпластик?!

Тон его был донельзя ироничным, но Бауэр эту иронию не поддержал:

– Да, я слышал об этом случае, – задумчиво проговорил старший лейтенант, глядя в унылое лицо своего подчиненного. – Но думал, что ребята с «Олимпа» малость присочинили...

– Ничего они не «присочинили», – буркнул Шлигель, упрямо не отводя взгляда, – я сам видел запись и говорю вам – запись чистая, без фокусов!..

– В конце концов, сейчас не важно, каким образом эти... э э э... биомассы оказались на станции! – несколько раздражаясь, оборвал Шлигеля профессор. – Меня гораздо больше интересует, что они здесь собираются делать!..

– Нас по одному отловят и сожрут! – с самым мрачным видом буркнул себе под нос лейтенант и преувеличенно внимательно принялся рассматривать экран своего монитора, на котором повисла информация, доказывающая, что все вооружение станции выведено из строя.

«А ведь Шлигель прав! – с неожиданной тоской подумал Бауэр. – Именно – отловят и сожрут, и вполне возможно, что и не по одному! У нас даже и оружия-то никакого нет... Разве что в мастерских можно было бы подобрать какой-нибудь инструмент!»

Но вдруг его мысль перескочила на другое.

«Интересно, приняли наше сообщение на Япете?.. Если приняли, то когда к нам может подойти помощь?.. Если наше сообщение вообще сочтут серьезным!.. Хотя после гибели крыла Шестой эскадры и этого странного случая с „Афиной“ Звездный патруль должен быть на стороже!..»