Лесная обитель - Мэрион Зиммер Брэдли

кружилась, она не могла издать ни звука. Тугой венок уже не сдавливал ей голову; кто-то омывал ей лоб и руки. Ей подали напиться воды, чей-то голос зашептал ей на ухо ласковые слова. «Кейлин…» Эйлан почувствовала, как ее подняли и усадили на носилки.

– Хвала тебе! – выводили женские голоса.

– Бриллиант в ночи! – отвечали друиды.

– О краса небес… Матерь ясных звезд… Питомица Солнца… – Жрицы воздевали белые руки к серебряной луне.

– Властительница звезд… – выпевали они, и гулкие мужские голоса припевом вторили: – Бриллиант в ночи!

Придя в себя, Эйлан поняла, что лежит в своей собственной постели в Доме Верховной жрицы – казалось, со времен испытания прошла целая вечность. Свет факелов больше не слепил ей глаза, воздействие священного напитка наконец-то начало ослабевать,  в голове прояснилось. На ум ей неожиданно пришли строки древней баллады:

«И украшенья совлекли с нее, и бросили в огонь священные цветы…» Эйлан не помнила, откуда эти слова, но знала, что венки ее и впрямь сожгли в пламени и в воздухе разлился сладкий аромат. Перед ее внутренним взором постепенно воскресали события той ночи: пение жриц, серебряная луна.

Эйлан знала, что ей задавали вопросы, но оказалось, что она не помнит ни слова из своих ответов. Однако, чего бы уж она ни наговорила, народ вроде бы остался доволен.

«И Великая Богиня тоже, – подумала про себя молодая женщина. – Она все-таки не покарала меня смертью!» Во всяком случае, пока еще нет, хотя, возможно, наступит день, когда она, Эйлан, об этом пожалеет. Желудок ее был все еще расстроен; все тело ныло, как будто ее избивали палками, – а завтра ей наверняка станет еще хуже. Но болел живот, а не лоно. Она прошла испытание – и выжила.

– Доброй ночи, Владычица, – промолвила Эйлид от двери. – Отдыхай, набирайся сил.

«Владычица…» – повторила про себя Эйлан. Значит, это правда. Она стала Владычицей Вернеметона.

Несколько дней спустя Кейлин призвала Диэду в покои Верховной жрицы. Эйлан сидела у огня – бледная и измученная.

– Настало время тебе сдержать слово. Эйлан достаточно окрепла, чтобы пуститься в путь. Мы переправим ее в тайное убежище, и там она останется, пока не родит.

– Но это просто нелепо! Ты вправду думаешь, что никто не заметит подмены? – горько усмехнулась Диэда.

– С тех пор, как она стала Верховной жрицей, она почти не снимает покрывала: мало кто из женщин обители заметит разницу, а если и заметит, то, конечно же, решит, что это обряд на нее так повлиял.

«А вот Кинрик бы сразу понял, что это я», – с тоской подумала Диэда. Ах, если бы он примчался сюда и увез ее прочь! Но она вот уже больше года не получала от него вестей. И даже если бы он узнал правду – неужто он приехал бы к ней?

– Твой отец очень тебе признателен, – обронила Кейлин.

Диэда поморщилась. «Еще бы ему не быть мне признательным! Если бы я настояла на том, чтобы уехать из обители и выйти замуж за Кинрика, чем бы сейчас закончилась эта ваша комедия?»

– Диэда… – Эйлан впервые обратилась к ней сама. – Мы всегда с тобой были все равно что сестры. Ради нашего кровного родства – и еще потому, что ты тоже знаешь, что такое любовь, – пожалуйста, помоги мне!

– По крайней мере, у меня хватило ума не отдаться мужчине, который меня бросит! – язвительно отозвалась Диэда. – Кейлин поклялась отправить меня на Эриу. А ты, сестрица, – что ты мне пообещаешь в обмен на такую услугу?

– Если я останусь Верховной жрицей, я попытаюсь помочь вам с Кинриком. А если я обману твои ожидания – ты знаешь достаточно, чтобы меня уничтожить. Тебе довольно?

– Пожалуй. – Диэда улыбнулась странной улыбкой. Когда она пройдет обучение у друидов Эриу, от одного ее слова кожа ее недоброжелателей пойдет волдырями; она сумеет зачаровать своей песней птицу и зверя; она обретет способности, о которых эти благочестивые святоши и мечтать не смеют. Диэда внезапно осознала, что раздражают ее только ограничения, налагаемые на жриц. А вот от обладания властью она бы не отказалась.

– Хорошо же, я помогу тебе, – промолвила она и протянула руку к покрывалу.

Глава 18

Невзирая на все страшные байки о северных землях, которых Гай вдоволь наслушался в Лондинии, путешествие через северную Британию в конце лета для сильного, здорового юноши вовсе не оказалось таким уж тяжким испытанием. Дождь шел не каждый день, в воздухе разливался аромат свежего сена. Проезжая через восточные области и с каждым днем забираясь во все более глухие дебри, Гай с профессиональным интересом рассматривал леса и холмы, ведь в ходе предыдущей военной кампании он прошел маршем вверх по западному побережью через Ленак, а здешние края были ему внове. Отцовский ординарец Капелл сопровождал Гая и в этой поездке, так что было кому разбить лагерь и позаботиться о лошадях. А сам Гай достаточно хорошо говорил по-бриттски, чтобы местные жители оказывали путникам добрый прием под своим кровом.

Чем дальше на север продвигался Гай, тем больше говорили вокруг о военных кампаниях наместника Агриколы. От одного ветерана, который недавно вышел в отставку и теперь заведовал почтовой станцией, молодой офицер узнал, что в прошлом году, когда у каледонского берега появился римский флот, местные впали в панику, в отчаянии ринулись в атаку – и разгромили и без того ослабленный IX легион, прежде чем конница Агриколы ударила им в тыл.

– Там ужас что такое творилось, сынок, просто ужас, – признавался станционный смотритель, – эти демоны завывали как волки прямо посреди нашего лагеря, а легионеры спотыкались о натянутые веревки палаток и падали, пытаясь добраться до оружия. Но нам удалось-таки сдержать их натиск; вовеки не забуду той минуты, когда вдали внезапно блеснули наши стяги и мы поняли, что победа за нами. – Он глотнул еще кислого вина и вытер губы тыльной стороной кисти.

– Уж тут-то мы воспряли духом, можешь мне поверить! А когда нам на помощь наконец-то подоспел XX легион, мы уже готовы были сказать тамошним ребятам, что к самому веселью они опоздали – мол, возвращайтесь домой, мы и без вас справились! Но у нашего военачальника не забалуешь, он всех к делу приставил. Если бы эти размалеванные черти не разбежались по своим гиблым лесам да болотам, мы бы их под корень вырезали. Ну да надо же было оставить что-то и вам, молодым охотникам за славой! – Он рассмеялся и предложил