Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14 (СИ) - Мэннинг Майкл Г.

— Не, девонька, я вижу уже, что ты мне не по зубам, — отказался он.

Мойра снова приняла вызов, и на этот раз она с самого начала играла осторожно. Игра продлилась дольше, и она не сдавалась легко, но конечный результат был тем же. «Чёрт! Она очень хорошо играет», — подумала она про себя.

Было ясно, что девушка, с которой она играла, была гораздо умнее, чем она изначально предполагала, и Мойра начала разделять своё внимание, используя магический взор, чтобы изучить девушку, которая заставляла её полностью пересмотреть её собственные шахматные навыки.

Дома она обычно не могла изучать людские разумы. Зачарованные амулеты её отца полностью закрывали разумы всех, в чьём обществе она выросла, поэтому ей относительно редко удавалось понаблюдать за внутренней работой других людей.

Эйсар Лоры был нормальным в большинстве отношений, но работа её разума была необычно мудрёной. Мойра легко видела повреждённые области в её мозге, но завораживали её именно неповреждённые части. Она не могла читать мысли девушки без более прямого контакта, но по одним лишь наблюдениям она определила, что разум Лоры был чрезвычайно способным. Мысли крестьянки стремительно мелькали, пока та рассматривала шахматную доску, с брутальной рациональностью изучая и отбрасывая возможные варианты.

«Она — гений», — заметила Мойра. «Интересно, а не так ли выглядит разум Леди Роуз, когда она не носит один из тех амулетов». Она подавила внезапный порыв протянуть руку, и коснуться девушки более прямым образом, разум к разуму.

Этого ей делать не разрешалось, и мать предостерегала её от этого в прошлом.

Не её настоящая мать, конечно же, а Мойра Сэнтир — тень, оставленная её изначальной матерью, погибшей более тысячи лет тому назад. Она остерегала её от таких контактов годы тому назад, ещё до того, как получила новое тело, став человеком.

— «Ты никогда не должна позволять себе касаться разумов нормальных людей», — предостерегла её однажды Каменная Леди.

— Почему нет? — спросила она. Ей тогда было лишь десять лет.

— «Ты — маг Сэнтиров. Мы воспринимаем разум иначе».

— Но я всё время говорю так с Папой и братом, — возразила Мойра.

— «Они — волшебники. Их разумы не такие хрупкие».

— И Мама и Папа иногда говорят разум к разуму…

— «Твой отец — не Сэнтир. Нам же следует быть осторожнее».

— «Почему?» — безмолвно спросила Мойра.

— «Мы можем кое-что менять. У нас есть особое сродство с эйсаром разума, но без достаточного навыка даже лёгкое касание может изменить или повредить человеческий разум».

— Так поэтому все носят те амулеты, которые делает Отец? — спросила она тогда.

— «Нет. Твой отец сделал их по иной причине, но будет лучше, если они будут продолжать их носить. В моё время детей Сэнтиров держали отдельно от не-магов, пока они не становились достаточно взрослыми, чтобы контролировать свои импульсы».

— Я никогда никому не навредила бы, — настаивала она.

— «Ты когда-нибудь строила карточный домик?» — спросила её тогда Каменная Леди. — «Что случается, когда его находит твой младший брат? А теперь представь, что разум каждого человека — это сложный, сложенный из карт домик, и одно касание может заставить его обрушиться. Вот, почему молодых магов Сэнтиров держали отдельно. Даже после того, как ты вырастешь, ты должна избегать контактов с нормальными разумами. Малейшая ошибка может уничтожить чью-то жизнь, и если они заподозрят, что ты на это способна, то будут тебя бояться».

— Мне пора возвращаться, — сказала Сара, нарушив ход мыслей Мойры.

Её дочь отрицательно покачала головой. Она хотела поиграть ещё, и ей было очевидно, что её новая подруга готова была играть ещё какое-то время.

Сара задержала дыхание ненадолго, прежде чем ответить:

— Ладно. Оставайся, если хочешь, но возвращайся сразу же, как только они устанут. Я не хочу, чтобы ты им навязывалась.

Мойра улыбнулась в ответ на это, а Лора согласно кивнула. Они играли ещё пару часов, в то время как Грэм и Чад сдались, и заснули. За всё это время Мойра не выиграла ни одной партии, хотя был один момент, пока Лору начало клонить ко сну, и Мойре это почти удалось.

Лора закрыла глаза, пока Мойра снова расставляла фигуры. Закончив, она осознала, что Лора крепко заснула. Мойра отодвинула доску в сторону, и стала пристально изучать девушку. Теперь, в тишине, она могла полностью посвятить себя изучению повреждений в голове Лоры.

Часть мозга Лоры, отвечавшая у нормальных людей за речь, была тёмной. На физическом уровне Мойра видела, что часть тканей умерла, оставив разрыв, который не позволял девушке говорить, несмотря на то, что та всё ещё понимала чужую речь.

Она понятия не имела, как восстановить потерянные ткани мозга, но, будучи Сэнтиром, она знала, что это не было строго необходимым. Разумные сознания, которые она регулярно создавала, вообще не имели физического мозга, их разум был полностью построен из сети чистого эйсара. Будет легко создать что-то похожее, и подсоединить к разуму Лоры. Её естественный эйсар будет поддерживать конструкцию, и та будет выполнять необходимую функцию, соединяя разрыв между намерениями Лоры и моторными центрами, управлявшими её языком и гортанью.

«Если буду очень осторожна, то не потревожу ничего другого», — подумала Мойра.

Мысленно потянувшись, она пересекла границу разума Лоры. Она чувствовала себя слегка виноватой, нарушая предостережение матери, но она знала, что действовала с благой целью. Мойра ловко соорудила необходимый для речи узор, и используя мягчайшие касания присоединила его к мозгу Лоры, позволяя ему обходить более не работавшие участки. Её работа была столь тонкой, что девушка даже не проснулась, хотя и начала бормотать во сне, но лишь на минутку.

Мойра отступила, и осмотрела дело своих рук. Узоры разума Лоры слегка изменились, но в остальном она казалась прежней. Всё по-прежнему было уравновешено, и она сомневалась, что девушка заметит разницу. «Она сможет говорить, когда проснётся. Интересно, что она подумает».

Она коснулась плеча Лоры:

— Уже поздно. Тебе надо идти спать, чтобы твоя мама не волновалась.

Лора зашевелилась, открыв сонные глаза:

— Угу, ага. — Звук собственного голоса испугал её, и она резко села, удивлённо уставившись на Мойру. — Что происходит? — сказала она с ноткой тревоги в голосе.

— Ты теперь можешь говорить, — откровенно заявила Мойра.

— Что случилось с твоим заиканием? — спросила Лора. Она удивлённо прикрыла рот ладонью. — Я говорю! — добавила она сквозь пальцы.

— Вообще-то мне следует попросить прощения, — объяснила Мойра. — Я только притворялась заикой. Мы боялись, что мой акцент выдаст нас, а мы не хотели тревожить твоего отца.

— Ты говоришь не как он, — сделала наблюдение Лора, указывая на Чада. Звук собственного голоса продолжал поражать её, и её глаза начали увлажняться. — Мой голос! — воскликнула она. — Поверить не могу. Я, наверное, сплю. Кто ты?

— Теперь уже нет особого смысла скрывать, — сказала Мойра. — Я — Мойра Иллэниэл.

Лора удивлённо уставилась на неё, едва не шагнув назад:

— Ты — дочь Кровавого Лорда? — Она посмотрела на Чада Грэйсона, который проснулся, и молча наблюдал за их разговором. — Он — Кровавый Лорд?!

Чад и так уже был раздражён тем фактом, что Мойра раскрыла их, но это новое провозглашение заставило его застонать:

— А-а, ну ёбаный в рот.

Мойра сама была не очень довольна, услышав имя «Кровавый Лорд». Так люди стали именовать её отца после того, как он убил Герцога Трэмонта и его людей в Албамарле. Формально, это даже не было делом рук её отца, но никто в это не верил.

— Это — не мой отец, — поправила она, — и мне очень не нравится имя «Кровавый Лорд». Мой отец — хороший человек, и слишком добр, чтобы заслуживать такое имя.

Мысли Лоры двигались в несколько раз быстрее, чем её только что вернувшаяся способность говорить: