Пути Дивнозёрья - Алан Григорьев

на траве высохли, и Тайкина рубашка тоже. Дрожь и промозглый холод ушли как не бывало.

Чародейка-судьба уселась на землю, расправив белоснежные юбки, и Тайка, последовав её примеру, опустилась рядом.

– Мы же победили Птицу-войну, правда? Она больше никогда не вылетит из клетки?

Мара-Марена достала из поясной сумки салфетку-самобранку и развернула её. Воздух вмиг наполнился ароматом свежих плюшек. В двух фарфоровых чашечках дымился свежезаваренный чай, а две розетки из того же сервиза наполнились вишнёвым вареньем. Чародейка подвинула одну из чашек поближе к Тайке.

– Птица заперта, это да. Но люди остаются людьми. И клетка может быть открыта вновь. Так что всегда будь настороже, ведьма. Мир – очень хрупкая штука. В точности, как этот фарфор.

– И что я должна делать, чтобы такого не произошло?

– То же, что и всегда. Хранить и защищать. Нести в ладонях свет, когда кругом темно, и освещать путь другим. Никто не может искоренить зло полностью – даже я. Но каждый может вырастить на этой земле другие цветы: надежду, веру, доброту, дружеское тепло и участие. Тогда злу некуда будет прорастать.

– Но… Разве этого не мало?

– А ты ещё не поняла? Именно из маленьких дел и складываются большие. Так из кирпичиков выходит целый дом. Одни начнут строить – другие посмотрят и тоже подтянутся. Но ты не думай о других, ведьма. Думай о себе. Делай то, во что веришь, держись своих, защищай свою правду и живи в ладу с собственной совестью. Вот и весь сказ.

Мара-Марена допила последний глоток из своей чашки и начала вставать, но Тайка схватила её за рукав:

– Подожди, я ещё так о многом хочу спросить!

– Три вопроса, дорогая моя. Время вышло. Да и твой дивий воин, кажется, на подходе. Сам догадался, никто ему не подсказывал.

– Скажи хотя бы: мы с тобой ещё встретимся?

– Если судьбе будет угодно.

Мара-Марена хлопнула в ладоши – и пропала. Вместе с ней исчезла и салфетка-самобранка с недоеденными плюшками. А Тайку уже кто-то выкликал по имени. Ей показалось, что кто-то невидимый коснулся её лица, потом губ – и стало так тепло и хорошо, словно солнышко поцеловало. Она всего лишь разок моргнула, а когда открыла глаза, то увидела над головой синее небо, быстро бегущие облака и едва тронутые осенней желтизной листья.

А потом над ней склонился встревоженный Яромир.

– Как же долго я спала… – вырвалось у Тайки. Она сама усмехнулась этим словам. – Я как в сказке говорю, да? А ты должен ответить: «Век бы тебе спать, если бы не я».

– Примерно так оно и было, – очень серьёзно кивнул дивий воин.

Тайка рывком села. Голова закружилась, но Яромир поддержал её, не дав упасть. В его руке она заметила знакомый фиал.

– Это что? Живая вода?

– Ага. Пушок сказал, что у тебя осталась. В сундучке от Радосвета.

– Ой, я и забыла! Дедушка мне в прошлый раз выдал последний флакон из своих неприкосновенных запасов – ещё после войны с Доброгневой. Надо было захватить с собой в этот раз, но я о ней даже не вспомнила. Пушок молодец, что догадался.

– Да, я такой! – коловерша оказался тут как тут. – Ой, Тая, что было-то! Я как вернулся, все переполошились. Потому что я двух слов толком связать не мог, только твердил, что ты в беде. А Яромир пропал куда-то. И мы его сначала искали…

– Меня тоже опоили… – вздохнул дивий воин.

– Что?! Матушка и тебя заставила всё забыть?

– Нет, мне досталось обычное отворотное зелье.

У Тайки внутри всё похолодело.

– И оно подействовало?

– Нет, как видишь. Потом, когда к Пушку вернулась память…

– А, это, наверное, когда я ниточку нашла и привязала.

– Что?.. – Светлые брови Яромира поползли вверх.

– Неважно, продолжай.

– Так вот, когда к Пушку вернулась память, Радосвет с Лисом быстро вычислили, кто за всем стоит. Я сперва не мог поверить, что моя родная мать способна на такое, но она сама призналась. – Дивий воин на мгновение помрачнел и продолжил говорить, только когда Тайка, желая подбодрить, крепко сжала его ладонь. – Мы её допросили, и оказалось, что это заклинание сродни тому, которым усыпили Василису, представляешь? Только без льда. Моя мать – Кощей в юбке.

– Ну, всё не настолько плохо…

Тайка обняла его, не зная, как ещё утешить.

– Настолько, – буркнул Яромир. – Ну да ладно. Всё хорошо, что хорошо кончается. Если тебе интересно, что сталось с Ладой…

– Я знаю. Мне Мара-Марена рассказала.

Яромир благодарно кивнул. Кажется, ему совсем не хотелось пересказывать подробности.

– Надеюсь, её поступок не повлияет на нас?

– Нет, конечно. Я всё ещё хочу быть с тобой. Ты мне жизнь спас как-никак. – Тайка наконец-то огляделась. – Ой, а почему мы в Дивнозёрье? Я думала, что меня в Волшебной стране околдовали.

– Вы с Пушком успели добраться до вязового дупла и пройти через него. Ты заснула прямо на этой поляне, а твой дух пошёл блуждать в Царство Снов.

– Значит… Я не смогу попасть в Дивь? – у Тайки внутри всё сжалось. – И мы не погуляем на свадьбах Лиса с Радмилой и Василисы с Весьмиром? И не сможем отпраздновать собственную во дворце у дедушки?

Теперь она ещё больше злилась на Ладу. Но Яромир взял её руки в свои:

– Не грусти, дивья царевна. Я взял с них слово, что они приедут к нам на каникулы.

– Это не то же самое, – буркнула Тайка. В следующий миг до неё дошло, что сказал дивий воин, но она всё равно не поверила своим ушам. – Погоди, ты сказал «к нам»?!

– Я останусь в Дивнозёрье. Если ты не против, конечно. – Яромир заглянул в её глаза.

– А как же служба? Ты же воевода!

– Неждан будет рад получить новую должность. А его место займёт Любава. Она тоже заслужила повышение.

– Но ты никогда не хотел жить в мире людей!

– То было в прошлом. Теперь я понял, что хочу быть там, где ты. Уверен, что смогу полюбить ваш удивительный край. Радосвет мне ещё завидовать будет. А коли случится беда, мы всегда найдём способ отправиться в Дивье царство. Да, волчица?

И Тайка кивнула.

Взявшись за руки, они пошли по полю напрямик – самой короткой дорогой к дому. Пушок летал над их головами и иногда кувыркался в воздухе от избытка чувств.

– Ой, Тая, а яблок-то сколько в этом году народилось! Повидла на свадьбу наварим – ведро! Нет, лучше целую бочку!

Коловерша кричал что-то ещё, но Тайка больше не слушала. Она ступала по своей земле вместе с любимым, и спелые