Бортовой журнал "Синей птицы". Том 2. Поворотный момент - Игорь Валерьевич Осипов

и стал тыкать трубкой баллона в дырки. Оранжевая пена сразу заполняла отверстия, но утёкший воздух ничем не восполнился и потому сильно заложило уши. Благо, отсек не был закрыт намертво, и атмосфера выравнивалась по всему огромному огрызку станции, компенсируя потерю.

— Нервы режь! Больно же! — почти под самым ухом зашёлся на грани возможного панк.

Тон поддел кончиком лезвия какой-то шнур, и его товарищ обмяк, закатив глаза.

Ещё несколько движений, и конечность отделилась, а её бывший обладатель отлетел к противоположной стене.

Панк поймал взгляд княжича и быстро и сумбурно пояснил:

— Протез от дока. Старую того́й — на бетонке псих-самурай попался.

Иван остыл вопросы на потом и на всякий случай ткнул пеной в вытяжку, где сидел монстр.

— Ты его видел? — спросил парень у панка.

— Не, — Тон схватил оружие и судорожно сменил магазин. — Когда обернулся, оно уже утащило. Резкое, как понос. И чё-та я уже по бетонке скучаю, — виновато глянув на Ивана, добавил панк.

Княжич перевёл дыхание и снова открыл люк в соседний отсек. После утащенной руки даже обглоданный труп не казался таким страшным.

Иван прижал приклад к плечу и сменил настройку фонаря, и теперь в центре круга света проецировалось красное перекрестье. Пробежавшись взглядом по помещению, он ничего не обнаружил, а потом выругался — пропала акулья голова.

— Чёрт! Быстрее к отсеку с заложниками! — прокричал княжич и оттолкнулся ногами от края проёма. До следующей двери он добрался без происшествий. Но за ней обнаружился узкий тёмный проход.

— Я туда не полезу! — громко возмутился Тон.

— Тогда оставайся здесь!

— Что б меня сожрали?

— Да ты определись, наконец, там сожрут или здесь, — прорычал княжич и сунулся в проход. Не такой уж он и узкий оказался, вполне обычный, подобные почти на каждом космическом объекте есть. Например, если на «Синей птице» разозлить Нульку и выключить свет.

Глава 32

Точка кипения (не вычитано)

— Живей. Живей, — бросил, не оборачиваясь, княжич и двинулся по коридору.

Самая серьёзная опасность, это та, что есть, но которую себе представляешь очень и очень смутно. Хуже только та, о которой не догадываешься вовсе. Человек, несведущий в электричестве, запросто станет проводником злющих-презлющих электронов. Не разбирающийся в видах растений и грибов — наберёт полную корзинку очень красивых мухоморов и волчьих ягод. Путник, думающий, что маленький одинокий медвежонок с большими чёрными глазёнками, испуганно плачущий на лесной полянке — это неимоверно мимимишная прелесть, вскоре может быть представлен сугубо в виде разрозненных запчастей.

Иван же знал, что монстр был здесь, но как он выглядел, понятия не имел. Это уменьшало опасность, но не сводило риски к нулю.

Луч света от подствольного фонаря непрерывно шарил по стенкам коридора. В пятне света возникали двери в служебные помещения.

— Это вододелка, — произнёс княжич и быстро глянул на панков.

Тон, будучи в изрядно зашуганном виде и оборачивающийся на каждый шорох, тянул за собой пребывающего в бессознательном состоянии товарища. Благо, царила невесомость, и требовалось лишь время от времени корректировать движение раненого. Насколько было понятно, тот отключился из-за болевого шока. Док очень ответственно подошёл к протезу, сделав хороший суррогат нервной системы. И боль от укуса была настоящая.

— Там монстры? — тут уже переполошился панк, глянув на приоткрытую пластиковую дверцу с одиноким номерком на ней.

— Я просто говорю, что это установка по очистке воды, — прорычал княжич.

— Да, я понял, а про тварей чё-ньть уже стало ясно?

Княжич скрипнул зубами, прикрыл дверь и двинулся дальше.

— Твою мать! — раздался крик Тона.

Иван вздрогнул, ухватился за первый попавшийся поручень и быстро повернулся. Панк светил фонарём куда-то позади себя, откуда приплыли.

— Да что не так? — не выдержал княжич, у которого и без этого шалили нервы.

— Там чё-т дви́жца!

— Если будешь орать, сюда в сам деле сбегутся все до единой твари.

Но фонарь не высветил ровным счётом ничего.

— Во там шуршит, — прошептал Тон. Свет его фонаря забегал по толстым трубкам у потолка коридора.

Это было даже не шуршание, а противный мелкий скрежет, словно кошка царапала жестяной подоконник. Вот только лап у кошки было как у сороконожки, а звук рождался вдоль всего длинного коридора. Это очень не понравилось княжичу.

— Не отставай! Нам надо быстрее проскочить коридор! — повысил голос Иван.

Внезапно застонал, а следом неразборчиво замытарился безрукий панк. Он схватился за обрубок.

— Падла, — процедил панк. — Три года йиво берёг. Я йиво в кредит зял. До сих пор не выплатил.

— Нас щас сожрут, а ты про кредит! — возмутился Тон, лихорадочно пробежавшись лучом по гофрированной трубе вентиляции.

— Эт те хорошо, это ты у нас целочка, ни разу не разобранный на органы, — протараторил однорукий панк.

— Хватит! — прокричал Иван, и в ту же секунду шорох в вытяжке затих, а мгновением позже что-то с силой ударило изнутри по решётке вентиляции. И ещё раз. — Быстрее! — заорал княжич.

Все дружно схватились за поручни и кинулись к двери в конце коридора. Преодолели её махом, на одном лишь адреналине.

За спиной громыхала не сдающаяся ко всеобщему удивлению решётка вентилятора.

— У меня только одна рука осталась, и она родная, живая! — заорал раненый панк.

Княжич распахнул дверь в следующее помещение и замер в ступоре, потому что перед ним в невесомости посередине отсека трепыхался кадавр. Становилось всё интереснее и интереснее.

— Что это за дерьмо⁈ — завопил Тон.

Кадавр увидел живых людей и принялся размахивать сухими руками, стараясь дотянуться до них. Изо рта доносилось такое же сухое мычание.

Иван пришёл в себя как раз в тот момент, когда решётка за спиной поддалась.

Когда-то княжич читал древнегреческие мифы, и там было выражение: «Между Сциллой и Харибдой». То есть герои оказались между двух зол, и неизвестно, что хуже.

Хотя, почему неизвестно? Кадавр уже понятен и знаком.

Княжич, перехватываясь руками за край люка, развернулся и подсветил коридор.

Нечто, больше похожее на вязанку из четырёх жирных и быстрых чёрных пиявок, извивалось и пыталось нащупать жертву. Каждая толщиной с руку. Они то удлинялись, то укорачивались, как умеют только бесхребетные черви.

Отчаявшийся достать людей кадавр захрипел громче обычного, и пиявки быстро вытянулись в сторону звука, а на концах каждого раскрылось ротовое отверстие, из которого