Рыцарь из ниоткуда - Александр Александрович Бушков

Совсем неподалеку затрубил кавалерийский рожок — ага, началось наведение общественного порядка…

Сварог был уже у крыльца, когда входная дверь распахнулась, и на пороге встала красивая темноволосая женщина лет тридцати, которую Сварог уже знал в лицо. Из-за ее спины выглянуло испуганное личико девочки, но сама она стояла, не выказывая ни малейшего испуга, глядя, пожалуй, даже чуточку надменно.

Дела идут прекрасно, пронеслось у Сварога в голове. Положительно, Вингельт давненько не заглядывал в Туарсон и представления не имел, что тамошний староста, мужик по-крестьянски практичный, давно сделал выбор меж мирной жизнью для деревни и его персоной. И при том староста никак не заслуживает оскорбительных эпитетов. В самом деле, Вингельт ему не друг сердечный и не брат родной — так, проезжает иногда, случается посидеть за чаркой…

В руках у нее ничего не было, но Сварог был готов ко всему — кто их знает, Хитрых Мастеров…

— Госпожа Алита Вингельт? — спросил он отрывисто.

— Да, — ответила она преспокойно, даже бровью не шевельнув. — Чем обязана такому… зрелищу?

— Где ваш муж?

— В очередных разъездах по торговым делам, — ответила она столь же невозмутимо. — Маршрут мне обычно известен в самых общих чертах, так что решительно не могу вам подсказать, где его искать… — вот тут уже почувствовалась легкая насмешка.

В приступе неожиданной злости Сварог подумал вдруг: тебя бы к Одноглазому с подручными, гордячка, посмотрел бы я на тебя там… Отогнав эти мысли и помня, что на всякий случай следует торопиться, он сказал, стараясь, чтобы в голосе не было ни малейших эмоций:

— Вы арестованы, госпожа Вингельт. Прошу немедленно пройти туда, — он указал на ближайший брагант. — Девочку, разумеется, можете взять с собой.

— На каком основании? — спросила она невозмутимо.

— Вам все объяснят, — сказал Сварог. — Тайная полиция Империи… — он не удержался и сам подпустил толику иронии: — Если вы еще не догадались…

— Ах, вот оно что… — сказала она, глядя в глаза Сварогу, пожалуй что, без злобы, лишь с той же холодной надменностью. — Блистательный король Сварог посреди очередных героических свершений…

Не стоило разводить долгие беседы — мало ли что могло произойти… Сварог сказал с напором:

— Может быть, вы пойдете сами? К чему нам… сцены? Не стоит пугать девочку… — он видел, как девчонка, побледневшая, перепуганная, что есть силы обхватила мать, словно боялась, что их разлучат сию минуту.

Алита Вингельт, сжав губы, крепко прижимая к себе дочку, спустилась с крыльца и зашагала к ближайшему браганту. Что-то зашептала успокоительное, когда девочка заплакала навзрыд. Совесть Сварога на сей раз помалкивала, и он, проводив взглядом стартовавший на бешеной скорости брагант, вынул из кобуры бластер и, кивнув Интагару следовать за собой, пошел в дом. Никакого вооруженного отпора он не ждал — будь в доме мужчины, не отдали бы Алиту с дочкой так просто, надо думать — но бывают ситуации, когда душа требует рубчатой рукояти в руке, хоть ты тресни…

В небольшой чистой прихожей, в углу, обнаружилась чуть присевшая от испуга женщина средних лет, по облику — классическая служанка. Усмехнувшись, Сварог подошел к ней, сунул бластер в кобуру, стянул толстые перчатки, извлек из набедренного кармана шарик мягкой губчатой резины — у него там был запас — и легонько запустил служанке в плечо. Разочарованно покривил губы: шарик не отлетел в сторону, а, не причинив ни малейшей боли, угодил в правую руку чуть пониже плеча и упал на пол. Поднимать его Сварог не стал. Самый обыкновенный человек.

— Интагар, — сказал он, не оборачиваясь. — Прихватите и ее.

Следовало допросить всех поголовно слуг в домах, где отыщется нужный человек: слуги, даже если нисколечко не посвящены в секреты хозяев, все равно, если состоят на службе долго, могут случайно увидеть и услышать что-то такое, чего сами не поймут, а вот людям вроде Сварога это будет крайне интересно. Да и иных соседей придется допросить тщательно. Сварог хмыкнул. Вряд ли в здешней полицейской практике такое случалось: чтобы обыску и допросам подвергся целый город, пусть и провинциальный, не особенно и большой…

Все, что ему попадалось, выглядело самым обычным — ничем не примечательная обстановка разорившегося дворянина, промышлявшего ювелирным ремеслом и обитавшим с женой и дочерью. Впрочем, иного не следовало и ожидать…

И все же он, повернувшись к неотступно сопровождавшему его Интагару, распорядился:

— Обыщите дом самым тщательным образом. Во-первых, тайники, потайные комнаты и все такое прочее. Во-вторых… Внимательно смотрите, не попадутся ли какие-нибудь вещички… необычные вещички. Каких никак не может оказаться в доме здешнего, обычного человека. Возможно, маленькие, безделушки, не суть… Главное — здесь такого быть не должно. Понятно?

— Понятно, государь.

Интагар, как ни старался сохранить свое обычное хладнокровие, все же выглядел чуточку возбужденным: ну еще бы, вряд ли мог предполагать, что ему доведется участвовать в такой операции…

— И главное, — сказал Сварог. — Поищите-ка и наберите побольше вещей, к которым хозяин непременно должен был прикасаться часто и долго, постоянно пользоваться: ну, скажем, бритва, гребни, давно ношенная одежда… Понятно?

— Да, государь.

Самому ему все это было без надобности: но Яна просила набрать именно таких вещей (и в других домах тоже), уверяя, что с их помощью сможет высмотреть, где человек находится. А это уже крайне полезное дело…

Больше ему здесь делать было нечего. Ему вообще нечего было делать: свою задачу он выполнил, Алиту взял, самому ему в обыске участвовать нет необходимости, а по другим объектам работают другие группы, людей сюда Канцлер нагнал неисчислимое количество, да и его собственных сыщиков тут сотни две. Поэтому он вышел во двор, с превеликим облегчением стащил дурацкие доспехи, сгрузил их в брагант (оставив предосторожности ради при себе лишь кобуру с бластером) и не спеша двинулся за ворота.

В городке уже навели полный порядок. Не наблюдалось не то что суеты и паники, а и вообще прохожих — обывателей со всей вежливостью, на какую только способны конногвардейцы и шпики при выполнении служебных обязанностей, отправили по домам с наказом сидеть смирно и носа не высовывать. Обыватели еще не знали, что в завершение операции всем совершеннолетним обоего пола, тысячам пяти, предстоит пройти нехитрую и ничуть не болезненную процедуру: выстроят их, болезных, длинными шеренгами и кинут в каждого чем-нибудь подходящим: тем же резиновым шариком, спелой вишней, да просто тяжелой пуговицей. Придумавший это Интагар