Знак Единорога. Рука Оберона - Роджер Желязны

Билл склонил голову вправо и ухмыльнулся, не выпуская трубку из зубов.

– Ты это серьезно? – наконец вымолвил он.

– Чертовски серьезно, – сказал я. – Я кое-что спрятал в этой куче, когда полз мимо, поливая снег вокруг своей драгоценной кровушкой. И теперь мне необходимо отыскать эту вещь.

– А что же это такое?

– Рубиновая подвеска.

– Бесценная, наверное?

– Ты прав.

– У кого-то другого я бы заподозрил розыгрыш, – проговорил Билл. – Надо же, сокровище в компостной куче… Фамильная драгоценность?

– Да. Карат сорок или пятьдесят. Простая штуковина, массивная цепочка.

Он вынул изо рта трубку и тихонько присвистнул.

– Не возражаешь, если я спрошу, зачем ты ее туда сунул?

– Я был бы мертв, если б тогда этого не сделал.

– М-да, веская причина.

Билл снова потянулся к телефону.

– Мы уже и покупателя нашли, – заметил он. – Довольно быстро, если учесть, что я еще и объявления дать не успел. Парень что-то от кого-то прослышал, вот и подсуетился. Я его сам возил туда сегодня утром. Он действительно хочет купить дом. Все можно прокрутить в один миг.

Билл начал набирать номер.

– Погоди, – сказал я. – Расскажи-ка мне об этом покупателе.

Билл положил трубку и внимательно посмотрел на меня.

– Тощий такой, – начал он. – Рыжий. С бородой. Сказал, что художник. Хочет иметь домик в деревне.

– Сукин сын! – выругался я как раз в тот момент, когда Алиса вошла в комнату с подносом в руках.

Она поцокала языком и улыбнулась, передавая поднос мне.

– Тут только парочка гамбургеров да остатки салата, – сказала она. – Ничего сногсшибательного.

– Спасибо большое! Я уж готов был слопать собственного коня. И потом бы об этом очень жалел.

– А уж как бы жалел конь. Приятного аппетита, – кивнула Алиса и вернулась на кухню.

– А компостная куча все еще была там, когда ты возил этого покупателя смотреть дом? – спросил я.

Билл закрыл глаза и нахмурил брови.

– Нет, – промолвил он через минуту. – Двор был уже расчищен.

– Уже кое-что, – сказал я и принялся за еду.

Он позвонил и разговаривал несколько минут. Я все понял из его разговора, однако выслушал еще раз в подробностях после того, как он повесил трубку, приканчивая угощение и промывая глотку тем, что еще оставалось у меня в стакане.

– Видишь ли, ему было больно смотреть, как пропадает отличный компост, – сказал Билл. – Так что он перегрузил всю кучу в свой пикап прямо на следующий день и отвез к себе на ферму. Вывалил возле того участка, который собирается возделывать этой весной, и пока еще не успел раскидать по полю. Говорит, никаких драгоценностей не заметил, хотя, конечно, мог и пропустить.

– Если одолжишь фонарь, тогда я поеду.

– Конечно. Я тебя подвезу, – предложил Билл.

– Сейчас мне не хочется расставаться с конем.

– Но тебе, наверное, будут нужны грабли и лопата или вилы. Я могу отвезти все это и встретить тебя там, если ты знаешь дорогу.

– Я знаю, где ферма Эда. Да и инструмент у него должен быть.

Билл пожал плечами и улыбнулся.

– Ну хорошо, – сдался я, – я только, с твоего позволения, воспользуюсь твоей ванной комнатой, и поедем, но поскорее.

– Ты, похоже, знаешь этого вероятного покупателя.

Я отодвинул поднос и встал.

– В последний раз ты слышал о нем как о Брандоне Кори.

– Тот тип, что притворялся твоим братом и представил тебя буйнопомешанным?

– Черта с два притворялся!.. Он и есть мой брат. Хоть я в этом и не виноват. Прости.

– Он сегодня был там.

– Где?

– На ферме у Эда, в полдень. Ну какой-то рыжий с бородой.

– И что он там делал?

– Сказал, он художник, и попросил дозволения поставить этюдник на одном из его полей и поработать.

– И Эд ему разрешил?

– Конечно! Решил, что это здорово. Поэтому и мне рассказал, хвастался.

– Бери скорее инструмент. Я тебя там встречу.

– Ладно.

Вторым делом в ванной комнате я достал колоду. Нужно было в срочном порядке связаться с кем-нибудь в Амбере, с кем-нибудь достаточно сильным, чтобы остановить Бранда. Но с кем? Бенедикт у Двора Хаоса. Рэндом занят поисками сына, а с Жераром я только что расстался в отношениях, весьма далеких от дружеских. Жаль, что у меня нет Козыря Ганелона. Но в итоге решил попытать счастья с Жераром.

Я вытащил его карту и проделал соответствующие мыследвижения. Несколько секунд, и связь установилась.

– Корвин!

– Сперва послушай, Жерар! Бранд жив, если тебя это как-то утешит. Я в этом уверен на все сто. Важно и срочно. Вопрос жизни и смерти. Ты должен кое-что сделать, и поскорее!

Выражение его лица стремительно менялось – гнева, удивление, интерес…

– Давай дальше, – сказал он.

– Бранд, возможно, очень скоро вернется. Может быть, он уже в Амбере. Ты его еще не видел?

– Пока нет.

– Его нужно остановить, прежде чем он пройдет Образ.

– Я не понимаю… Но могу поставить стражу у входа в зал.

– Поставь стражу внутри зала. У него весьма странные способы перемещения. Ужасные вещи могут случиться, если он пройдет Образ.

– Тогда я сам лично стану на страже. Что вообще происходит?

– Нет времени объяснять. Да, вот еще что, Ллевелла вернулась в Ребму?

– Да.

– Тогда свяжись с ней немедленно по Козырю. Пусть предупредит Мойру, что Образ в Ребме тоже необходимо охранять.

– Насколько все это серьезно, Корвин?

– Это может быть концом всего на свете, – сказал я. – А теперь мне пора.

Я прервал контакт и бросился через кухню на задний двор, задержавшись лишь на мгновение, чтобы поблагодарить Алису и пожелать ей спокойной ночи. Если Бранд добрался до Камня и сумел на него настроиться – дальнейшие его действия я бы не взялся предсказать, но кое-какие подозрения имелись.

Я вскочил на Барабана и развернул его. Билл уже выезжал с подъездной дорожки на шоссе задним ходом.

Глава одиннадцатая

Я гнал напрямик через поля, Биллу же приходилось ехать только по шоссе, так что я почти не отстал. Когда я подъехал, он разговаривал с Эдом, который все показывал куда-то на юго-запад.

Пока я спешивался, Эд рассматривал Барабана.

– Отличная лошадка, – сказал он.

– Спасибо.

– Долго тебя тут не было.

– Точно.

Мы пожали друг другу руки.

– Хорошо, что снова к нам заехал. Я как раз рассказывал Биллу про того художника – не знаю, сколько он там пробыл. Я думал, он уйдет, как стемнеет, вот и не