Андрей Бондаренко - Снега, снега

Ознакомительный фрагмент

Сознание медленно вернулось. Вернулись запахи, звуки, мысли.

– Первый, здесь второй, – монотонно забубнил хриплый незнакомый голос. – У меня переселенец. Похоже, из степных дикарей. Повторяю, у меня – переселенец…

Хан открыл глаза и неуверенно огляделся вокруг. Он, прислонясь спиной к толстому шершавому пню, сидел на тёплой земле. Над головой тревожно и вдумчиво шумели ветви могучих деревьев. А метрах в десяти-двенадцати, на узенькой просеке, стоял незнакомый тип в светло-серой облегающей одежде. Тип, недоверчиво поглядывая на Хана, негромко бормотал в крохотную чёрную коробочку:

– Переселенец пришёл в себя. Присылайте вертолёт. Я нахожусь в квадрате «Бэ два, дробь двенадцать»… Вас понял. Жду…

Перед «внутренним взором» Жабы мелькали только отрывочные картинки – несгораемые громоздкие сейфы, высокие штабеля золотых слитков, толстые пачки денежных купюр, «соединённые» в кубические тюки и тючки всевозможных размеров.

«Это, скорее всего, банковское хранилище», – подумала Жаба. – «Причём, не просто банковское хранилище, а подземное хранилище моего личного банка… Как он назывался? Кажется, «Золото амазонок». Причём здесь – амазонки? А не при чём. Блажь такая мне однажды пришла в голову. Что в этом такого? Имею полное право! Банк-то мой, приватный… Ах, как же был хорош тот Мир, в котором я жила когда-то. Как хорош, честен и справедлив! Слов не подобрать. Не чета этому, «церковному» Миру… В моём Мире всё принадлежало банкирам. Всё-всё-всё… Конечно, были и всякие страны-государства. Только это ничего не меняло. Ровным счётом – ничего. Президенты всех стран выбирались сугубо по согласованию с банковской средой. То есть, из опытных, проверенных и заслуженных банкиров. А Миром – полноценно и всеобъемлюще – правил Высший Банковский Совет. И всё было хорошо, недовольных не было. Как, впрочем, голодающих и нищих. Все были безмерно счастливы… Конечно, существовали и некоторые ограничения. Например, численность населения планеты жёстко контролировалась. Во-первых, на рождение каждого ребёнка надо было получать специальное разрешение. Во-вторых, все дефектные и неполноценные особи подвергались физическому уничтожению… Но в этом, клянусь, не было ничего низкого и бесчеловечного. Обыкновенный прагматизм, направленный на всеобщее людское благо. Нельзя – с белоснежными перчатками на ладонях – построить гармоничное общество разумных гуманоидов. Как говорится, ничего личного, обыденная производственная необходимость… Как я попала в Мир «церковников»? По глупости, естественно, утратив элементарную осторожность. Решила, устав от дел праведных, то бишь, финансовых, немного отдохнуть. Зафрахтовала космический корабль, полетели. На Луне я пересела в одноместный экскурсионный «челнок». Мол, покружу немного над лунными светло-жёлтыми пейзажами, поглазею на тамошнюю экзотику. Глядишь, Душа-то и оттает. Ну, хотя бы чуть-чуть… Пролетаю мимо широкого лунного кратера, а в голове зазвучало, мол: – «Миссис Браун, а не желаете ли – полюбоваться на кое-что по-настоящему интересное? Не пожалеете, честное и благородное слово. Честное банкирское слово…». Я, дурочка наивная, и купилась. Повернула джойстик управления в сторону, «челнок» и влетел прямо в жерло кратера… На этом, собственно, и всё. Лишь бесконечный чёрный туннель, в конце которого угадывалось крохотное светлое пятнышко. Перед глазами – навязчивой чередой – замелькали красно-жёлтые круги, фиолетово-сиреневые спирали и лимонно-зелёные молнии… Ну, будет сегодня сниться что-нибудь нестандартное и полезное? Похоже, что нет. Всё те же беспорядочные картинки – несгораемые громоздкие сейфы, высокие штабеля золотых слитков, толстые пачки денежных купюр, «соединённые» в кубические тюки и тючки всевозможных размеров… Может, стоит проснуться? Сходить в туалет, попить водички…

Варвар блаженно улыбался, так ему нравился сегодняшний сон.

Овальный кабинет Белого дома. Да-да, того самого, расположенного в Вашингтоне, округ Колумбия, по адресу: Пенсильвания-авеню, 1600.

В удобном кожаном кресле – за шикарным антикварным письменным столом с высокохудожественной палисандровой столешницей – восседает он, Варвар. Вернее, уважаемый Сэм Джонс, Президент Соединённых Штатов Америки…

Сэму хорошо и вольготно. Чуть слышно гудит мощный кондиционер. Слегка озонированный воздух свеж и прохладен. Отхлебнув из высокого бокала свежевыжатого апельсинового сока, он довольно вздыхает и забрасывает длинные ноги – в модных остроносых ботинках крокодиловой кожи – на стол.

Да-да, прямо на шикарную палисандровую столешницу! А, как вы хотели, братья и сёстры? Всё-таки, Президент США. То бишь, имеет полное право – чихать на всякие глупые условности и идиотские моральные нормы. Естественно, если поблизости нет коварных репортёров и журналистов. Вот, кого надо безжалостно линчевать, не обращая никакого внимания на возраст, пол и цвет кожи.

– Ничего, ничего, суки рваные, – шепчет Сэм. – Дайте только срок. И с этими скользкими гнидами разберёмся по полной программе. Но только потом. Через годик-другой…

Раздаётся тихий вежливый стук.

– Войдите, – торопливо снимая ноги со стола, разрешает Сэм.

Дверь плавно приоткрывается, и в кабинет входит Саманта Сойер – руководительница президентской Канцелярии.

«Милая мулатка тридцати пяти-шести лет», – думает Сэм. – «Стройная, ногастая. Полная грудь, того и гляди, порвёт ткань тоненького джемпера и вывалится наружу. Надо будет – обязательно и непременно – затащить эту смуглую цыпочку в койку. Только немного погодя, когда всё – в первом приближении – утрясётся… Если, зараза смазливая, откажет? Уволить к чёртой матери! С волчьим билетом в кармане! Только потом, чуть погодя…».

Вслух же он говорит совсем другое:

– Заходите, Саманта, заходите! Всегда рад видеть такую красивую и стильную женщину. Что у вас?

– Текст Указа, – смущённо отводя в сторону глаза, отвечает мулатка. – Того, который планируется к подписанию в следующий понедельник.

– Отлично. Давайте.

Сэм мельком просматривает текст: «Борясь за чистоту общественных нравов и устоев, ля-ля-ля… Все жители США, в жилах которых течёт менее двадцати пяти процентов «чёрной» крови, подлежат высылке из страны в течение двух месяцев со дня подписания настоящего Указа. Ля-ля-ля…».

– Всё хорошо, – минут через пять-шесть объявляет Сэм. – Будем подписывать.

– Можно вопрос, господин Президент?

– Задавайте.

– А что будет дальше? В глобальном смысле, я имею в виду…

– В глобальном? – притворно хмурясь, переспрашивает Сэм. – За этим Указом последует Указ следующий. Не более того. Диалектика.