Макс Ридли Кроу - Сага о героях. В поисках Пророка. Том I

Ознакомительный фрагмент

Испытывая смешанное чувство стыда, досады и злости, я дрожащими пальцами расстегнул пряжку пояса, и почувствовал, как оба меча скользят вниз. Стало легче, но кожаный доспех по-прежнему сковывал движения. Крепко ухватившись одной рукой за столб, я принялся расстегивать пряжки на боку. Проклятье, да кто же придумал такие застежки? Наконец, последняя поддалась, и я стянул через голову превосходную новую форму. Стоило отпустить ее в черную бездну, как почувствовалось невероятное облегчение. Мое тело отлично держалось на воде и больше не собиралось тонуть.

Я зачерпнул воды и умылся. От соли защипало глаза. В мыслях пронеслись все события этой безумной ночи. Я вспомнил, как отрубил руку бандиту, и меня чуть не вырвало. Если Боб и Кайл остались живы, у меня будут свидетели. Только, какие показания они дадут, вот в чем вопрос. Не думаю, что они признаются в заговоре. Скорее всего, это дело замнется, и мне самому будет выгоднее умолчать обо всем, что случилось. Но едва ли я тогда смогу спокойно спать, зная, что рыбаки приговорили меня к смерти, а собственные подчиненные жаждут от меня избавиться.

От столба к столбу я пробирался вперед. Волны тихо плескались, облизывая борт хаджана. Я бесшумно выплыл из-под причала и ухватился за натянутую якорную цепь. Отсюда мне было неплохо видно тех, кто собрался у трапа. Среди них были шраванские солдаты, судя по форме, и еще несколько людей в капюшонах. Я чуть подтянулся, чтобы их разглядеть. Со шраванцами у нас подписано мирное соглашение. Двоюродная сестра нашего принца отправилась в те земли, чтобы вступить в брак с наместником одного из поселений «Алмазных Песков», как называют шраванцы свой берег, а, возможно, так переводится с местного языка само слово «Шраван», не знаю точно. Но меня настораживали эти люди в капюшонах.

– Еще пятеро, итогодевятнадцать, – услышал я чей-то низкий голос. – Почему девятнадцать?

– Один заболел, – ответил кто-то и тупо заржал.

– Заткнись.

Я еще немного подтянулся. Теперь мне стало видно, что кроме солдат и неизвестных в капюшонах, у трапа стоят еще люди. Этих трудно было не узнать. Смуглая кожа, светлые волосы, грязная одежда, опущенные головы. Сармантийцы, готов поспорить!

– Договор был о двадцати, – послышался голос с заметным южным акцентом.

Я так сосредоточен был на тех, кто стоял возле трапа, что вовсе забыл о существовании двоих дежурных, и вспомнил, лишь когда услышал голос одного из них:

– Эй, парень, а ты еще кто?

Я вздрогнул и повернул к нему голову. Толпа у трапа тоже заинтересовалась моей скромной персоной. В мою сторону нацелили два арбалета, и стало ясно, что думать о возможности побега наивно. Я, подобно крабу, висел на якорной цепи, безоружный, в простой рубахе и штанах.

– Поди-ка сюда, парень, – мягко позвал один из людей в капюшоне. – Не бойся.

Не скажу, что у меня был особый выбор. Я отпустил цепь и рухнул в воду. Под прицелом подплыл к причалу. Один из солдат опустил руку и втянул меня наверх. Не ошибусь, если скажу, что никогда еще не чувствовал себя настолько беспомощным. Я стоял в мокрой одежде на холодном ветру, а меня разглядывали, как диковинного зверька.

– Ты из Доков, парень? – спросил кто-то.

Мне понятен этот интерес. Никто бы не хотел иметь неприятности с местными владыками моря. Но я уже знал, кто передо мной, а потому отдавал себе отчет, что будь я даже рыбаком, меня это не спасет.

– Я капитан стражи, – сказал я как можно тверже. – И знаю, что здесь происходит.

– Надо же, умный какой, – шепнул кто-то.

– Вообще-то, работорговля запрещена, – продолжил я свою мысль, – но, думаю, мы можем с вами договориться.

– Договориться? – послышался тот же мягкий голос.

Я не видел лица того человека, а потому направил взгляд в тень под капюшоном:

– Да. Вы поможете мне покинуть Доки, а взамен получите вечную благодарность капитана стражи. Все останутся довольны.

Я надеялся, что смысл моих слов поймут правильно. Работорговля – это не контрабанда, здесь речь идет о государственном преступлении с соответствующим наказанием. Покровительство городской стражи было бы для них неплохим подспорьем. Но в ответ я услышал не то, на что рассчитывал.

– Глупый мальчик. Ты бредишь.

Кто-то из шраванских солдат отдал короткий приказ, и я почувствовал, как одна рука схватила меня за шею, а другая прижала острие кинжала к моему животу.

– Стойте, – велел тот человек в капюшоне. – Он может быть двадцатым. Пусть он не сармантиец, но выглядит здоровым и крепким.

– Могут быть проблемы, – возразил все тот же шраванец с заметным акцентом.

– Погодите, – я не видел говорящего из-за весьма неудобного положения, в котором находился. – Я его, кажется, знаю. Это сын Мадока.

– Что ты такое говоришь?

– Да, да, это он! Он и впрямь капитан стражи. О, святой Лазериан!

– На дно его!

– Но, брат Килан!..

– Молчать!

Я понимал, что речь идет о моей судьбе. Решается простой вопрос: жить или умереть Эйрону Мадоку, и не когда-нибудь в далеком будущем, а прямо сейчас. Если бы не так сдавили горло, я бы крикнул им, что готов отправиться вместе с рабами – лучше уж с ними, чем к рыбам. Но я не мог ничего сказать, и был вынужден просто ждать.

– Тревога! – послышалось со стороны берега.

Спор затих. Солдаты оживились, засуетились люди в капюшонах, только сармантийцы, как покорные овцы, так и остались стоять, сбившись в кучку. Судя по топоту, по причалу шагало много человек. Я не знал, ждать мне избавления или новых бед. В конце концов, это могли быть рыбаки, прибывшие разобраться с гостями.

– Именем закона и Церкви, вы арестованы! – послышался голос.

Потом я почувствовал, как мое горло отпустили, и, прежде чем я успел что-либо сделать, нечто тяжелое опустилось на мой затылок. Я упал, а дальше все было словно в каком-то тумане. Я слышал громкие голоса, но не мог понять ни слова, потом – звон оружия, а потом – тишина.