Злейшие пороки - Хлоя Гонг

– Как думаешь, нас заметили? – уже снаружи спрашивает Антон.

– Неважно. – Калла взлетает на спину их лошади, взяв на себя обязанность править ею первую часть пути. – Мы уезжаем. Садись.

Антон садится к ней за спину. Лошадь поначалу сбивается с темпа, тонко ржет при виде песчаных дюн, но Калла быстро направляет ее по более ровной тропе. В полутьме трудно разглядеть что-либо среди песчаной пустыни. Калла почти уверена, что где-то здесь должна быть мощеная дорога, расчищенная для путников.

Они едут молча. Должно быть, Антон впал в глубокую задумчивость, потому что он никак не реагирует на то, как правит лошадью Калла, даже когда им приходится переваливать через особенно высокую и неровную дюну. От постоянных движений ее бросает в пот, прогоняющий холод. Но уже вскоре нос теряет чувствительность. Температура воздуха продолжает снижаться. Сходя с гор, он несет с собой холод, который Калла чувствует с каждым вдохом.

– Принцесса! – вдруг зовет Антон. – Мы далеко заехали?

Калла моргает, напрягая слух, чтобы уловить вопрос сквозь завывания ветра.

– Мы уже въезжаем в северную часть Акции. А что?

– Смотри. В нашу сторону едут люди.

Калла думает, что Антон наверняка ошибся: вероятно, от недостатка отдыха в предыдущую ночь ему мерещатся миражи на горизонте. Она щурится. Дюны постепенно сменяются ровной местностью. Еще несколько часов – и они достигнут границы Акции и Жиньцуня, а значит, и плоской засушливой земли, на которой почти ничего не растет.

Но спустя некоторое время Калла понимает, что Антон прав: пятно вдалеке – это еще одна делегация. Явно не та, с которой остался Август, и не какие-нибудь местные жители.

– Останови их, – требует Калла. – Помаши руками.

Антон без колебаний делает как велено, слегка привстает в седле и отчаянно машет. Калла улавливает момент, когда делегация их заметила, при этом всадники в авангарде сбавляют скорость. Всего она насчитала пятерых. Не желая напрасно рисковать, Калла останавливает лошадь на некотором расстоянии от делегации и спешивается, меч со стуком ударяется о ее ногу. Антон решительно следует за ней, хоть он и безоружен.

На востоке начинает всходить солнце, образуя мутно-лиловый полукруг. Делегация тоже останавливается заранее, не приближаясь вплотную. В отличие от Каллы и Антона, идущих вперед твердым шагом, первый всадник, сойдя с седла, сразу спотыкается, делает два шага и чуть не валится на третьем.

– Это член Совета, – сразу говорит Антон. – Она голосовала против отправки делегации за короной. Что она здесь делает?

Едва Антон узнает эту женщину, Калла видит, что и ей она знакома: это Венера Хайлижа. Ее одежда изорвана. Наверняка она не меняла ее много дней подряд, светлая ткань перепачкана грязью и кровью. Солнце поднимается все выше. Заливает золотисто-желтым сиянием песок.

– Она же уехала защищать Жиньцунь, – недоумевает Калла. – Зачем она скачет верхом обратно на юг?

Калла продолжает идти вперед. И чем ближе подходит, тем яснее ей становится, что Венера еле держится на ногах. У нее синие губы. На бескровном лице.

– Венера! – зовет Калла. – Что вы здесь делаете? С вами все хорошо?

Венере удается продержаться ровно до тех пор, пока Калла не подходит к ней вплотную. Но едва Калла хватает ее за руки, чтобы проверить, не ранена ли она, силы покидают ее. Калла вцепляется в нее, чтобы не дать рухнуть навзничь, опускается вместе с ней на колени на землю, которая с таким же успехом могла быть льдом, потому что прикосновение к ней обжигает холодом даже сквозь кожаные штаны.

– Венера, – повторяет Калла голосом, в который закрадывается паника, – что случилось? Кто на вас напал?

– Не надо, – хрипит Венера, – не въезжайте.

Калла не понимает. Она оглядывается на Антона, который выглядит ошарашенным не меньше, чем она. Он переводит взгляд на спутников Венеры, на горизонт, где далекие горы Жиньцуня тянутся к небу. Солнце уже поднялось настолько высоко, что видно: остальные всадники выглядят не лучше Венеры. Их лица, похоже, обморожены, одежда в грязи.

– Не… въезжать? – повторяет Калла. Должно быть, случившееся как-то связано с первым нападением на казармы. А еще – с приграничными землями и предметом, ждущим там, вожделенным трофеем, за который сражается королевство.

– Не въезжать в Жиньцунь? – уточняет Антон, проводя обеими пятернями по волосам. – Что случилось?

– Жиньцунь замерз… – Венера содрогается от усилий, – …вместе со всеми, кто там был.

Они возвращаются в ямынь Акции.

На этот раз Калла извещает о своем прибытии и просит встречи с мэром. В воздухе распространился запах выжженной солнцем земли, хотя температура падает до минусовой. Внутри ямыня влияние стихий ощущается значительно менее остро. Чувствуя под ногами поскрипывающие половицы и поглядывая на слегка запыленные окна, Калла могла бы убедить себя, что они сидят где-нибудь в Эйги или в Дакии – там, где она могла бы схватиться за меч и при желании в два счета вернуться под защиту стены Сань-Эра. Все провинциальные ямыни возведены по одному и тому же плану. От нее требуется только не смотреть на панораму за окном.

Но здесь они далеко, очень далеко от Сань-Эра. И двигаться вперед нельзя.

– Вы не получали никаких известий из ямыней Жиньцуня? – спрашивает Калла. Чашку с горячим чаем она обхватывает обеими руками, но согреться все равно не может.

Мэр Поликола, старательно изображающий радушие, теряется от каждого вопроса Каллы. Он понятия не имеет, сколько путешественников проехало через Акцию в Жиньцунь, следовательно, не в состоянии определить, сколько гражданских лиц в настоящее время попало в ловушку в Жиньцуне. Он не знает, проезжала ли через провинцию Отта Авиа. И не в курсе, что и почему происходит или почему сигналов тревоги из Жиньцуня не поступало ни от мэра Западной, ни от мэра Восточной столицы.

– Если позволите, я хотел бы спросить, – начинает мэр, пока Калла растирает лоб, недоумевая, как они очутились в подобном положении, – как выбралась из провинции член Совета Хайлижа?

– У нас были лошади, и мы бежали, – услышав вопрос, подает голос Венера с другого конца комнаты. До сих пор ей удавалось только согласно кивать или отрицательно мотать головой в ответ на вопросы целителя. Ее стража, вид у которой измотанный, медленно оттаивает на стульях. – А к чему вы клоните?

Поликола спешит заверить ее, что ничего не имел в виду. Тем временем Антон задумчиво хмыкает. От чая он отказался. И теперь вышагивает по комнате вокруг Каллы, а она не возражает, потому что от его движений по комнате распространяется тепло, хоть