Лита - Тамара Витальевна Михеева

Девочка с именем длиннее дня подумала немного и кивнула. Си повела ее к себе в келью. Надо выяснить, что это за старуха, но так, чтобы храбрая девочка ничего не заподозрила.

Жрицы шептались, глядя на Тимирилис Литари Артемис Флон Аскера (вот, она запомнила!), встревоженные, как птицы, и стали будто еще чернее от этих перешептываний. Девочка, не пожелавшая владеть книгой истин, не знавшая ей цену, не боявшаяся Джангли-Дота, тревожила и жриц, и Си. И та не собиралась отпускать ее так просто. Несмотря на знаки Пятой и гневные взгляды Третьей, она повела девочку в свою келью, дала ей умыться и переодеться (добрая Пятая одолжила Си целых два черных платья, но та надевала их, только когда стирала и сушила свое), накормила грибной похлебкой, которую по ее просьбе принесла Девятая. А потом пришла главная жрица, которую все здесь звали Первой, хоть это и нарушало логику их имен (если, конечно, Си правильно поняла объяснения Пятой), и попросила Си пойти с ней. Си улыбнулась Тимирилис-как-ее-там-дальше и пошла за Первой, предчувствуя неприятный разговор.

Который оказался еще неприятнее, чем она могла предположить.

– Прости, о возлюбленная Дота, – сказала Первая, едва они вышли в темный коридор из кельи Си. – Но девочку, проникшую в нашу тайну, нам придется отправить на Верхние луга. Она узнала о нас и не может больше ходить по владениям Геты.

Си быстро перевела на обычный язык все эти иносказания и ответила:

– Нет. Вы не можете убить ее, ибо она и есть возлюбленная, только не Дота, а Тимирера, а я лишь слуга ее и ждала ее здесь, как велел мне Дот, сын Геты.

«И как я сама не запуталась? – подумала Си. – Ну, хоть не зря портила глаза в библиотеке».

Жрица помолчала, обдумывая. Потом спросила:

– Почему ты решила, что она возлюбленная Тимирера?

– А разве не слышала ты ее имени? Тимирилис – вот как зовут ее, разве не значит это… – «Что она с ним связана», – хотела сказать Си, потому что понятия не имела, что это имя значит, просто уловила созвучие, но Первая закончила за нее:

– «Зовущая ветер»… Так, стало быть, это она…

Первая круто развернулась и скрылась в темноте бесчисленных подвалов. Си смотрела ей вслед и не могла понять, спасла она бесстрашную девочку с книгой истин или приблизила ее смерть.

Жрицы тайного храма

Лита переоделась в черное платье жриц и села на узкий топчан. Девочка по имени Си не возвращалась, Дот тоже больше не тревожил их. Лита испытала огромное облегчение, когда отдала ему книгу, но главное – ей было радостно, что и лук Лангура, и мамин браслет остались с ней. «Передохну тут немного и двинусь к Арыцкому перевалу, пока не наступила зима», – подумала она.

Дверь приоткрылась без стука. Зашла молодая девушка в черном, конечно же, платье – других здесь не было. У нее был большой круглый живот, и Лита ясно видела, что рожать ей недели через две, что будет мальчик, хорошенький, но маленький и болезненный.

– Тебе надо получше питаться и почаще бывать на воздухе, – выпалила она, не успев подумать, что лучше бы ей не давать советы в незнакомом месте.

Девушка глупо хихикнула и сказала:

– Тебя Первая зовет. Пойдем, я провожу.

Лита поднялась нехотя: она согрелась, ее тянуло в сон. Но она вспомнила Глена и подумала, что бы он сказал, если бы она уснула в незнакомом месте среди непонятно как настроенных людей. Они вышли в коридор, темный и холодный. Беременная девушка приложила палец к губам, призывая к тишине. То ли в коридорах нельзя было разговаривать, то ли ее ведут к Первой тайком. У Литы нехорошо засосало под ложечкой. В какой-то момент на перекрестке двух коридоров девушка замешкалась, Лита оказалась впереди, и тут же ее втолкнули в узкую длинную комнату. Дверь за ней закрылась.

Комнату освещали четыре факела, воткнутые в стены низко, на уровне плеч, и от этого тени казались устрашающе громоздкими, но ей ли бояться теней? К ней приблизилась женщина. Невысокая, худая, она ничем не отличалась от жриц этого тайного храма, но что-то такое было у нее в лице, что Лита поняла: это и есть Первая.

– Я жрица всех богов, имя мне – Первая, а как зовут тебя?

Лита подумала. Что ей ответить? Назови она свое настоящее имя, что будет с ней? Служат ли эти жрицы Первому совету, или никто в целом свете не знает о них? Даже Лесной предел! Или знает? Она вспомнила, как спросила о храме у Лангура и как он неохотно ответил: мол, женщины приходят сюда, молятся… Тогда она подумала, что ему было стыдно, что они не могут восстановить храм. Потом она узнала об исчезающих бесследно, что соблазняют мужчин. Так, может, на самом деле все знают, где они прячутся, но почему-то делают вид, что нет? Может, все это с самого начала было просто подстроено, чтобы взвалить на нее еще большую вину и уничтожить уже навсегда на том поле, на глазах у всех? Может, и пределы в сговоре с Первым советом, поэтому так легко и пошли за ней (не мужчиной, не воином, даже не взрослой!), а она нарушила их план, прогнала свое войско, опять сбежала и вот теперь должна ответить неизвестно кому на такой простой вопрос: как тебя зовут?

«Нет, – остановила себя Лита. – Я не могу не верить Лангуру. Если не ему, то мне просто некому больше верить». И сказала:

– Меня зовут Лита.

– Возлюбленная Дота сказала, что тебя зовут Тимирилис – Зовущая Ветер.

«О Тимирер!»

– Да, иногда меня зовут и так.

– Это ты развязала войну, на которую ушли все мужчины из окрестных деревень?

– И они вернулись с победой.

«Я умею драться. Если бы они хотели меня убить, то, наверное, связали бы», – подумала Лита и решила, что пришло время наступления:

– Кто вы такие? Почему скрываетесь от людей лесов и озер? Какому богу служите?

Ей было странно после стольких скитаний, когда, казалось, жизнь ушла из нее вместе с Лангуром и остальными людьми, которых она могла назвать друзьями, когда мысль о еде была противна, но есть все равно хотелось, когда не знаешь, куда идти и что говорить, – именно сейчас, под землей, в свете факелов, почувствовать, что не готова расстаться со своей странной жизнью вот так, просто потому, что этого захотела женщина в черном, ворующая корки хлеба с алтаря заброшенного храма, которые положили туда добрые верующие окрестных деревень.

– Отвечайте же! – голос ее прозвучал в меру звонко и властно. Как-никак