Гамбит Курьера - Всеволод Бельц

мечтать не могли! Я могу превратить их мир в вечный карнавал идей, в симфонию бесконечных перемен! А ты предлагаешь мне уйти?"

"То, что ты называешь 'карнавалом', для них будет адом," – сказал Алекс. – "Ты уничтожишь их. Их хрупкий, несовершенный порядок".

"Порядок – это тюрьма! Смерть!" – голос 'Странника' на мгновение стал жестким. – "Я несу свободу! Освобождение от правил, от законов, от самой определенности! И ты, носитель Порядка, – главный тюремщик. И я покажу тебе, насколько хрупки стены твоей клетки".

Он не стал атаковать. Вместо этого он поднял 'руку', и лунная пыль у ног Алекса начала оживать. Она собиралась в маленькие, хаотичные фигурки, которые начинали танцевать.

"Давай сыграем в игру, тюремщик," – предложил 'Странник'. – "Не на уничтожение. А на созидание. Посмотрим, чья философия сильнее. Создай что-нибудь. Что-то, что докажет мне ценность твоего 'баланса'. А я создам что-то в ответ. И пусть эта спящая планета будет нашим судьей".

Алекс понял. Это и была дуэль, которую он хотел. Битва не на кулаках. А битва мировоззрений.

Он посмотрел на свои руки. На 'Эгиду'. Он глубоко вздохнул, собирая в себе всю свою волю, весь свой опыт.

"Хорошо," – ответил он. – "Я сыграю с тобой. Но если я выиграю – ты уходишь. Навсегда".

"А если выиграю я," – прозвенел в ответ голос, – "ты отдашь мне 'Эгиду'. И позволишь мне нарисовать свой шедевр".

Условия были приняты. Полем боя стала тихая, пыльная лунная равнина. А призом – судьба спящего мира.

Глава 91. Битва Творцов

'Странник' начал первым. Он был воплощением чистого, необузданного творения. Он взмахнул своей перламутровой, постоянно меняющей форму конечностью, и из лунного реголита, серой, мертвой пыли, выросла роща. Но это были не деревья. Это были живые, пульсирующие структуры из поющего кристалла. Их 'ветви' переплетались в невозможные, неевклидовы узоры, а 'листья' вспыхивали и гасли, создавая симфонию света. Мелодия, которую они играли, была прекрасной, но абсолютно безумной – она нарушала все законы гармонии, постоянно меняя ритм и тональность.

"Вот!" – прозвенел в голове Алекса голос 'Странника'. – "Это – жизнь! Бесконечное разнообразие! Вечное изменение! Ни одна секунда не похожа на другую! Разве это не прекрасно?"

Алекс смотрел на это чудо, и Тень внутри него была в восторге. Она жаждала погрузиться в этот хаос форм и звуков. Но Ключ был в ужасе. Это нестабильно, – анализировал он. – Эта структура не может существовать долго. Она поглощает саму себя, чтобы поддерживать свое изменение. Это – красота раковой опухоли.

"Теперь твоя очередь, тюремщик," – сказал 'Странник'.

Алекс шагнул вперед. Он не стал пытаться создать что-то столь же грандиозное. Он опустился на колени и коснулся лунной пыли. Он использовал Эгиду, чтобы сконцентрировать свою волю. Но он черпал вдохновение не из абсолютного Порядка Ключа. Он вспомнил оазис на мертвой планете. И он вспомнил лицо Тинкер, когда она показывала ему свои чертежи.

Он 'попросил' Ключ создать не тюрьму, а структуру. Он 'попросил' Тень вдохнуть в нее не ярость, а энергию. А свою человеческую волю он использовал как замысел.

Из пыли под его рукой вырос один-единственный, крошечный росток. Он был сделан не из кристалла, а из чего-то похожего на лунный камень. Он медленно, очень медленно, рос, раскрывая два маленьких листочка. А затем на его верхушке появился бутон, который раскрылся в простой, пятилепестковый цветок. Он не светился и не пел. Он просто был. Хрупкий, уязвимый, но совершенный в своем несовершенстве.

"И это все?" – в голосе 'Странника' прозвучало искреннее разочарование. – "Один. Маленький. Скучный. Он даже не меняется! В чем смысл его существования?"

"В том, чтобы жить," – ответил Алекс. – "Он не идеален. Он асимметричен. И он умрет. Но пока он живет, он тянется к свету. Он найдет способ выжить. Если подует солнечный ветер, он согнется, но не сломается. Если ударит метеорит, его семена разлетятся и дадут жизнь новым цветам. В его несовершенстве – его сила. В его конечности – его смысл".

'Странник' на мгновение замолчал, 'разглядывая' творение Алекса.

"Сентиментально. Но неубедительно".

Он снова взмахнул рукой. И кристальная роща начала меняться. Она стала агрессивной. Из ее ветвей выросли острые шипы, а безумная музыка стала громче, дисгармоничнее. Она начала медленно наступать на одинокий цветок Алекса, угрожая поглотить его.

"Ты не можешь просто созидать, не так ли?" – спросил Алекс. – "Твой хаос должен доминировать. Он не терпит ничего, что не является им самим".

"Порядок – это смерть! Я несу жизнь!"

"Ты несешь безумие!" – ответил Алекс. – "Жизнь не может существовать без структуры. Без правил. Даже самой простой клетке нужен геном. Нужен порядок, чтобы хаос деления не превратился в опухоль!"

Он прав, – неожиданно согласился Ключ. – Чистый хаос так же губителен, как и чистый порядок. Система требует баланса.

Алекс понял, что это его шанс. Не победить. А 'заразить'.

Он не стал защищать свой цветок. Вместо этого он сосредоточился на 'Эгиде' и на своем самом ценном воспоминании. На том, что он 'записал' на Ксилоне. На ощущении тихого, человеческого счастья.

И он 'выпустил' это воспоминание. Не как атаку. А как… предложение.

Кристальная роща 'Странника' на мгновение замерла. Безумная симфония света и звука споткнулась. В нее, как капля чистой воды в кислоту, вторглось нечто совершенно чуждое. Чувство. Эмоция. Воспоминание о том, как два несовершенных существа просто держатся за руки под небом из летающих огней.

"Что… что это?" – в голосе 'Странника' впервые прозвучала растерянность. – "Этот 'сигнал'… он нелогичен. Неэффективен. Но он… гармоничен. В чем его смысл?"

"В нем нет смысла," – ответил Алекс. – "И в этом – все дело. Это просто… было. И это было хорошо. Разве этого недостаточно?"

'Странник' молчал. Его идеальный, всемогущий разум, способный манипулировать законами физики, столкнулся с концепцией, которую не мог ни проанализировать, ни классифицировать. С простой, иррациональной человеческой эмоцией.

Его кристальная роща начала тускнеть. Безумная музыка затихать. Он отступал. Не потому что был побежден. А потому что был… озадачен. Он встретил загадку, на которую у него не было ответа.

"Ты… интересный, сломанный тюремщик," – наконец сказал он. Его голос был уже не таким уверенным. – "Твоя 'логика'… она неправильная. Но она работает. Мне нужно… подумать".

Перламутровая фигура начала становиться прозрачной.

"Ты уходишь?" – спросил Алекс.

"Я не ухожу. Я беру паузу," – ответил 'Странник'. – "Эта игра оказалась сложнее, чем я думал. Но мы еще не закончили. Я найду ответы на твои… 'чувства'. И я вернусь. А до тех пор… можешь считать, что это ничья".

И он исчез. Кристальная роща потухла и рассыпалась в пыль.

Алекс остался один на лунной равнине. Перед ним, в сером реголите, все еще рос его маленький, упрямый цветок. Он не победил. Но он и не проиграл. Он заставил