Мастер печали - Колл Джастин

Он принялся развивать эту мысль дальше.

Итак, допустим, он останется. Ему дадут титул аватара, и они с Маюн наконец-то смогут встречаться. Потом его сделают мастером-аватаром, и начнется время приключений. Естественно, он не забудет наставлений Содара и, отправляясь на задание, будет предельно осторожен. Да и что с ним может случиться? Взять Дюварека, лучшего из мастеров: он чаще других пропадает за пределами деревни – и ничего, всегда возвращается целый и невредимый. А потом они с Маюн поженятся… Да он двух человек убил, а у одного из них отрезал уши – только бы это стало возможным!

С другой стороны, он разобьет Содару сердце. К тому же без перчатки риск того, что древние узнают о его ненастоящей руке, возрастает в разы. И если правда откроется, вся деревня набросится на него с камнями… Тут-то навыки аватара пригодятся ему как никогда. Он сбежит от разгневанной толпы и присоединится к Содару. В любом случае игра стоит свеч.

Но есть еще один вариант: он примет свое наследие и, когда придет время, вместе с Содаром покинет Шаенбалу. А когда Академия прекратит их преследовать, они начнут новую жизнь – если не вмешаются полчища феурогов, новые боги и прочие служители Кеоса. Но контроль над этой жизнью сосредоточится уже не в его, Аннева, руках. Ему придется делать то, что велят ему разные мудрые старцы и древние пророчества, а опасность все так же будет подстерегать его на каждом шагу. Да, его ждет огромный мир, полный восхитительных открытий и магии, мир, в котором не будет глупых правил Академии… Но и Маюн в нем тоже не будет.

Выбор был очевиден. Оставалось лишь сказать о нем Содару так, чтобы старик не воспринял его как предательство.

– Тебе нужно время, чтобы хорошенько все обдумать, – сказал Содар, поднимаясь из-за стола. – Сбегай к Тосану и скорей назад. Сегодня последняя ночь Регалея, нужно подготовиться. Праздник затянется, и шума будет много, так что…

– Да не могу я вернуться! – резко перебил его Аннев. – Я же сказал: Тосан освободил меня от обязанностей в часовне!

Содар ответил не сразу.

– Я и забыл. Еще одна причина не тянуть с отъездом… ну да ничего, – отмахнулся он, пряча боль за напускной невозмутимостью. – Я и сам справлюсь. А когда придет время – уверен, я найду способ с тобой связаться. Теперь беги. Ты заслужил свой титул. Я сам соберу твои вещи и отправлю в Академию.

Аннев просиял. Да, так и есть – он действительно заслужил свой триумф. И не позволит мрачным мыслям о будущем испортить этот великолепный день!

– Спасибо, Содар!

Он обнял старика – и его уверенность тут же улетучилась.

«Так не годится, – подумал он, крепко прижимая к себе наставника. – Нужно найти способ, чтобы и мои мечты сбылись, и надежды Содара оправдались… И я его найду».

Они выпустили друг друга из объятий, и священник принялся убирать оружие со стола.

«Я останусь, – решил Аннев, наблюдая за Содаром. – Содар веками присматривал за моей семьей – еще несколько лет ничего не изменят. Он меня не бросит. А когда мы с Маюн поженимся, а Тосан умрет, я смогу убедить Маюн отправиться с нами… или убедить Содара в том, что опасность миновала и нужды уходить нет».

Какая-то его часть осознавала, что этому не бывать и дурные предчувствия, терзавшие его, возникли не на пустом месте, но принять это было выше его сил.

Пусть и неприятно это признавать, но Тосан прав: Аннев попросту не умеет мириться с тем, что предлагает ему судьба. Возможно, в Академии эта его особенность доставит ему массу неприятностей… ну да поживем – увидим.

Аннев сгреб со стола сверток с трофеем, забрал из сарая мешок и фонарь с фениксом и пошел в спальню. Там, спрятав фонарь в сундук с одеждой, он начал переодеваться. Стянув тунику, он обнаружил в кармане золотую пластинку, которую нашел в Чаще перед тем, как им с Крэгом встретилась ведьма. Находка хоть и пугающая, но ценная – вот так запросто не выбросишь. Сначала Аннев подумал отдать пластинку Шраону – пусть выкует из нее несколько лучиков, но потом решил, что не стоит: пусть она и превратится в россыпь золотых прямоугольников – они все равно будут вызывать у него чудовищные воспоминания.

Переодевшись, Аннев нащупал в соломенном матрасе кольцо для Маюн и положил в карман. Если повезет, уже сегодня он наденет его на палец любимой. Направляясь к выходу, он остановился у стола, чтобы еще раз полюбоваться флагом. И снова Аннева поразила схожесть флага с перчаткой, которую сшила для него Маюн: цвета совпадали точь-в-точь, а вышивки были совершенно одинаковые, до последнего стежка.

Он понюхал край малиновой перчатки, надетой на левую руку, и с восторгом обнаружил, что она до сих пор хранит запах Маюн: аромат диких цветов и мыла… Но было в нем еще что-то, едва уловимое, но хорошо знакомое… Аннев снова вдохнул, пытаясь разгадать эти две ускользающие ноты, и уже почти сдался, как вдруг до его сознания дошло, что это.

«Клубника и… кровь».

Глава 46

Аннев шел по деревне, закинув на спину мешок, в котором позвякивали стеклянные баночки с драконьей кровью. Некоторые из прохожих махали ему рукой или приветственно кивали.

– Доброго дня, Айнневог!

– Доброго, Грейсик, здравствуйте, Эдрея! – поприветствовал Аннев жилистого сапожника и его жену.

По случаю праздника чета нарядилась в свою лучшую одежду.

– Счастливого вам Регалея.

– И тебе! Ждем не дождемся вечерней проповеди брата Содара.

Аннев кивнул, думая о том, что ему-то этой проповеди не услышать – Тосан не позволит. А спросишь разрешения – впадешь в немилость, и получится, что все его старания пойдут прахом. Но Аннев не спешил падать духом: зато сегодня, впервые за все годы, он собственными глазами увидит, как празднуют Регалей за пределами часовни!

В воздухе витал аромат свечей Йохана. Ребятишки с громким смехом возились с игрушками, которые плотник Никум разложил перед своей мастерской. Вся деревня была охвачена праздничным настроением, и оно как нельзя лучше соответствовало собственному настроению Аннева. Он шел по круговым улочкам Шаенбалу, приветствуя ремесленников и лавочников. Из кузницы Шраона доносился методичный звон металла. Аннев подумал заглянуть к одноглазому кузнецу и поздороваться, но потом решил, что сначала нужно уладить дело с Тосаном. Даст он Анневу титул аватара или снова найдет какую-нибудь отговорку?

Аннев похлопал себя по карману, в котором лежали уши феурога, и почувствовал себя намного увереннее. Свернув на площадь, он помчался в Академию.

– Мне казалось, я вполне доходчиво объяснил тебе, что вернуться в Академию ты должен сразу же после того, как выполнишь задание.

Тосан восседал в своем кресле, застланном соболиными шкурами. Стул, на котором Аннев сидел в прошлый раз, заменил приземистый трехногий табурет. Аннев решил, что лучше постоять. Он положил пыльный мешок на пол и поклонился.

– Прошу прощения, старейший Тосан. Я вернулся на рассвете. Я всю ночь не спал, да и вас будить не хотел. К тому же я подумал, будет правильно привести в порядок все свои дела, перед тем как идти к вам.

Тосан прищурился:

– Это очень… разумно с твоей стороны. – Он выдержал паузу. – Так ты разобрался со священником? Он знает, что больше ты в часовне не служишь?

Аннев кивнул. Глава Академии улыбнулся:

– Хорошо. Вернемся к заданию.

Аннев положил мешок на стол. Тосан придирчиво осмотрел содержимое, пересчитал деревянные палочки и бутылки, а затем одобрительно качнул головой.

– Что с торговцем?

Аннев вынул из кармана сверток и положил перед Тосаном.

– Торговец нас больше не побеспокоит.

Глаза древнего немного расширились, но лицо его по-прежнему оставалось надменным. Он размотал сверток. На стол посыпались сухие хлопья засохшей крови. Тосан взял одно ухо и принялся внимательно его разглядывать.

– Когда ты отрезал уши – торговец был еще жив?

Аннев замешкался с ответом. Тосан предупреждал, что чует за версту, лгут ему или нет… А Крэг был жив, пока Аннев отрезал феурогу уши… Чувствуя, как в животе холодеет от страха, Аннев выдал единственно верный ответ: