Мелодия для короля - Макс Ленски

Он никак не мог понять, куда попал, пока не уловил в разговорах окружающих людей слово «Вархосия». Служанка из Воларьевого коттеджа любила рассказывать им с Реми сказки об этой стране – то смешные, то поучительные, а то и страшные. В одной из них говорилось об ужасном морском царе, который ел непослушных детей.

Спаситель в доспехах расспросил горожан тут и там, но ничего не узнал о мальчике. Никто не видел его раньше и не слышал, чтобы у кого-то пропал ребенок. Тогда спутник Микеля решил поступить так, как велел ему закон. Он наклонился к мальчику и сообщил, что отведет его к морскому царю.

Услыхав о том, что его собираются отдать пожирателю детей из сказок, Микель одним рывком высвободил руку и припустил так, что пятки засверкали. Быстрее, чем от чудища. А вслед ему неслось непонятное слово «полукровка», и, слыша его, люди шарахались в стороны.

Мальчик покинул волшебную страну тем же путем, что и попал в нее, как можно скорее устремился к поверхности. Вынырнув из воды, он увидел неподалеку корабль, с которого его столкнули. Микель поспешил к нему и взобрался на борт.

На палубе царило траурное настроение. Видимо, мальчишки оказались все же не совсем пропащими. Испугавшись, что Микель не всплывает, они переполошились и рассказали обо всем взрослым. Прошло, должно быть, несколько часов, и, так и не найдя мальчика, все подумали, что его сожрали морские твари. Учителя уже обсуждали, как сообщить о происшествии отцу Микеля, и очень обрадовались, обнаружив того живым и здоровым. Даже не стали допытываться, где он был.

Вспомнив об этом происшествии сейчас, юный шерьер подумал, что отец, вероятно, говорит правду. И что дед, скорее всего, первый вонзил бы ему в сердце кинжал, узнай он, что его внук полукровка. Микель отлепился наконец от стены и сел рядом с отцом.

– Что ж, видимо, выхода у тебя и правда не было. Но зачем ты отослал меня в Аппарейю? Можно же было найти что-то поближе! Ведь мы с Реми тогда…

– Реми… В нем и была причина. – Карл немного помолчал, собираясь с мыслями, а затем продолжил: – Они хотели казнить тебя за покушение на жизнь наследника.

– Что?! – подскочил юноша. – Но я же наоборот…

– Я знаю, знаю, – попытался успокоить его отец. – Ты не мог поступить так подло. В конце концов, это я тебя воспитал. Но со стороны все выглядело иначе. Как раз тогда королева была в отъезде, а Джула отравили. Когда до ослабевшего короля дошла весть о покушении, он пришел в ярость. Вызвал меня к себе и кричал, что не потерпит рядом с Реми никого, кто может причинить ему вред. Обещал отнять у меня сына, который чуть не лишил его наследника. Он был серьезен в своих угрозах. Я ползал перед ним на коленях и умолял, пока мы не пришли к соглашению. Он снимал с тебя все обвинения, а за это я должен был отправить тебя как можно дальше – туда, где тебя воспитают в строгости. Мне же запрещалось покидать Этуайю, поэтому я не имел возможности хотя бы раз приехать и повидаться с тобой. И главное условие: я дал клятву лично защищать Реми от любой опасности до дня его коронации. Я почти сдержал ее. Ведь благодаря твоей матери у меня появились нечеловеческие способности: мой организм стал залечивать любые раны практически бесследно. Я ходил за Реми, словно тень, и за все эти годы предотвратил больше трехсот покушений на его жизнь.

Микель поперхнулся:

– Сколько?

Карл и бровью не повел, продолжая рассказ:

– Я упустил Реми из виду лишь однажды – в тот вечер, когда его неугомонное величество выбрался через потайной ход на поиски приключений. Дело осложнилось тем, что ты тоже пропал. Я испугался, что ты снова окажешься под подозрением, и кинулся на поиски. Напав на ваш след, я обнаружил разбойников, главарь которых исчез. Из них я выбил признание в том, что Реми связали и утопили. Обыскав озеро, я не нашел тела, поэтому подумал, что благодаря тебе ему удалось спастись. На твою причастность намекали предметы твоей одежды и амуниции на некоторых разбойниках. Оставалось только надеяться, что ты вытащил его до того, как парень захлебнулся.

Микель посидел немного, переваривая услышанное.

– Много же ты всего перенес за свою жизнь. Неудивительно, что так поседел.

Карл вдруг хохотнул в кулак, в его глазах заплясали веселые искорки.

– Морсерийская краска.

– Что?

– Еще один подарок от твоей матери: после встречи с ней я перестал стареть. К счастью, тогда мне было немногим за тридцать. Так что позже, отрастив усы, я стал выглядеть постарше. Со временем пришлось обзавестись и сединой. Теперь я знаю, что в Морсерии делают лучшую краску для волос.

Внимательно всмотревшись в лицо отца, Микель вдруг понял, что у него едва ли есть морщины. Если сбрить усы и убрать седину, юноша будто бы в зеркало смотрелся. Подумать только, он никогда не обращал на это внимания! Сколько же вопросов ему хотелось сейчас задать.

Он снова посмотрел на отца, уже иначе, и увидел уставшего одинокого мужчину. Мужчину, которого лишили семьи и который сделал все возможное, чтобы защитить любимых, – и все равно считал, что сделал недостаточно. Микелю нестерпимо захотелось подарить ему хоть немного тепла, поэтому, не теряя ни секунды, он крепко обнял отца. От его порывистого движения лежавшая рядом куртка, которую принес лакей, упала на пол. Что-то сверкнуло и тонко звякнуло.

Карл опустил взгляд и, будто в трансе, высвободился из объятий сына.

– Микель? – тихо сказал он.

– Да, отец.

– Откуда у тебя это?

– Когда мы с Реми были в Вархосии, какая-то женщина сунула мне его. Она была слегка не в себе, все звала меня любимым. Ей вроде бы казалось, что я на него похож…

Сглотнув, Карл наклонился и поднял с пола серебристый филигранный каф. Затем достал из нагрудного кармана мундира еще один. Точно такой же.

Глава 46, в которой король подслушивает и подглядывает

В ожидании Мальтруя Реми решил присмотреться к кузену, чтобы убедиться в отсутствии угрозы с его стороны. Откровенно говоря, кузен показался ему глуповатым и слишком очевидно не подходящим на роль монарха. Как он ни подлизывался к совету, как ни пытался умаслить стариков, те все же были не настолько глупы.

И все же смутное чувство тревоги не покидало короля, поэтому он весь день следил за кузеном, примечая, что он делает. Толстяк старался изо всех сил. Раздавал приказы направо и налево, по делу и без. Слуги носились туда-сюда, исполняя каждую его прихоть, и совсем выбились из сил.

Эта суета была в радость только Антуану. Он являлся к хозяину по первому зову, словно преданная собачонка, расторопно выполнял поручение и прибегал за новым заданием. Если же ему случалось увидеть Реми, он улыбался до ушей и усиленно подмигивал. Что именно означали эти подмигивания, король так и не понял.

Зато Лиззи, напротив, очень ловко уклонялась от попыток кузена пристроить ее к какому-нибудь делу. Пожалуй, ее умению повернуть любой разговор в свою пользу мог бы позавидовать даже Микель. При этом она со всей серьезностью и ответственностью продолжала выполнять все обязанности, касавшиеся Реми. Это подкупало.

День уже начал клониться к вечеру, когда кузен впервые заметил Реми. Он тут же надулся как индюк и махнул ему ладонью, приглашая подойти. Несмотря на унизительность этого жеста, юный король решил подыграть ему и непринужденно подошел ближе:

– Что угодно царственному брату?

Явно польщенный таким обращением, кузен приосанился, насколько позволяло его телосложение, и пригласил Реми разделить с ним трапезу. Юноша сделал вид, что для него это большая честь, и сел за ломящийся от жирных блюд и сладостей стол, хотя гораздо больше еды его занимали другие вопросы. Дело осложнялось тем, что Реми хотел пообщаться с кузеном наедине, но к столу то и дело подходили слуги. Особенно усердствовал Антуан.

Отвесив кузену несколько изысканных комплиментов, Реми дождался, когда все слуги разбегутся по поручениям, и