Мертвые земли Эдеса - Софья Шиманская

более этот человек. С внезапной ясностью Луций осознал, что его нового знакомого ничуть не напугал рассказ о двух убийствах, будто он давно привык сталкиваться со смертью.

Отчего-то эта мысль успокоила Луция.

Орхо отстранился, примирительно поднял руки и опустил голову.

– Как скажешь, – он помедлил и с улыбкой протянул: —…хозяин.

Луция передернуло: то ли от горячей воды, то ли от нахального тона.

– Переоденься, – буркнул он, – в каморке должна быть простая тога.

Орхо кивнул и скрылся за перегородкой. Луций с наслаждением опустился в воду. Какое-то время он терпеливо варился в корыте, но ему это быстро надоело: вода остывала, длинные ноги толком не помещались, даже когда он подтягивал колени к груди, позвонки больно упирались в деревянный бортик. В этой лохани Илма купала его в детстве. Тогда он тоже был не в восторге, сейчас – тем более. Хотя стоило признать, что горячая вода сделала свое дело и ему действительно стало легче. Липкий холод ушел, отвратительные воспоминания потеряли остроту, но главное – пропал навязчивый запах крови. Луций поднялся, стянул с плеч мокрую тунику, оставив ее на поясе, и потянулся за губкой.

– Во имя предков, кто тебя так?

Луций рассеянно обернулся, выжимая губку.

– Что?

Орхо зашел в комнату и изумленно уставился на его оголенную спину.

– Это Третье Тавро. Свежее. Никогда не видел?

– Это больно? – Орхо потянулся рукой к его пояснице.

– Больно, – Луций пожал плечами, – все их делают. Ничего особенного. Не трогай.

Словно выйдя из оцепенения, Орхо убрал руку и недоверчиво изогнул брови.

– Это… – он долго подбирал слово, – нездорово.

– Да нет, наоборот, – хмыкнул Луций и принялся осторожно протирать рубцы, до которых мог дотянуться, – три дня потерпеть, и все. Стареющее тело приносит куда больше хлопот.

– Три дня? – Орхо поморщился. – Это безумие. Дай сюда.

Он забрал у него губку и начал осторожно обтирать спину. Луций не возражал. Орхо касался рубцов почти невесомо, причиняя куда меньше боли, чем сам Луций в своих неуклюжих попытках помыться.

– Ты серьезно собираешься стать моим рабом? – спросил Луций, разрушая неуютную тишину.

– Ты спас меня, – равнодушно повторил Орхо, – мою жизнь или свободу: не думаю, что этот как-его-там оглушил меня, чтобы выдать мешок золота.

– И надолго?

– Там посмотрим. – Он осторожно провел вдоль позвоночника, остановился на пояснице и вернул губку.

Когда Луций закончил с купанием, Орхо подождал, пока тот вытрется, и, отвернув лицо, протянул свежую смену одежды. Вообще, он довольно быстро освоился в жилище новообретенного хозяина, даже обнаружил нишу с амфорами в дальнем прохладном углу и по-свойски разлил вино по чашам.

Луций сделал небольшой глоток, который ласково прокатился по больному горлу, и насмешливо заметил:

– Раб не трогает вещи хозяина.

– Что-нибудь еще? – Орхо одарил его снисходительной улыбкой.

– Раб не прикасается к хозяину без разрешения, – Луций принялся мерить шагами комнату, загибая пальцы, – раб не разговаривает без разрешения хозяина. Раб не поднимает глаз. Я бы даже спьяну не выменял вышколенного котийского мальчика на такого, как ты.

– Ладно-ладно, я понял, – Орхо рассмеялся и отодвинул вино, – но какая разница, поднимаю ли я глаза, если делаю работу?

– Нихера ты не понял, – Луций проявил несвойственную ему раздражительность, – но, если уж взялся, играй как следует.

– Хорошо… хозяин.

Орхо отступил на шаг и опустил голову. На острые скулы и узкий прямой нос с легкой горбинкой легла тень, но Луций все еще видел его улыбку. Тунику он перевязал на свой манер – широким отрезом ткани, стянувшим пояс. Короткие рукава оставляли открытыми покрытые шрамами плечи.

Раб-секретарь, как же.

– О боги, ладно! Ты умеешь читать? Считать?

– Да, хозяин. Выпить можно?

– Пей, – Луций на секунду задумался, – а кто учил тебя? Ты свободно говоришь, еще и грамотен.

– Мать. Меня всему учила мать. Она была знакома с одним эдесцем и работала с ним, – объяснил Орхо, отпив вино.

– А откуда ты?

– С Севера. Я жил в Истреде.

– И как тебя занесло в Эдес?

– Просто искал свое счастье, – широко и легко улыбнулся Орхо.

– И ты не знаешь, почему на тебя напали? – Луций внимательно смотрел на него, чтобы уловить даже мимолетную тень лжи.

– Без понятия. Я здесь месяц, и за все это время поссорился только с одним обувщиком, который отказался чинить мне сапоги.

Луций злился на то, что не мог связать события между собой – все, что говорил Орхо, казалось абсурдом. Но сколько бы он ни всматривался в лицо нового знакомого, ему так и не удалось заметить ничего подозрительного.

Он решил использовать последний козырь. Мягко улыбнулся и с холодком в голосе произнес:

– Я ведь маг.

– Я догадался.

– Я могу заставить тебя говорить.

Он внимательно следил за лицом Орхо: дрогнет ли уголок глаза, расширятся ли зрачки, изменится ли дыхание.

Кольца в ушах кочевника зазвенели. Он шагнул вперед и оказался в нескольких сантиметрах от лица. Теперь Луций в деталях мог рассмотреть темные тонкие губы с глубокими трещинками, узкий подбородок со шрамом сбоку и такой же тонкий серп шрама на острой скуле.

– Эдера, – Орхо назвал его именем, которое тот слышать не привык, хотя ему нравилось, затем посмотрел на него прямым взглядом чуть сощуренных волчьих глаз. В голосе Орхо не было ни тени вызова, только спокойная уверенность и нечто похожее на сочувствие. – Я ни в чем тебе не солгал, но верить мне ты не обязан. Ты знаешь меня пару часов, ты в своем праве. Ты вляпался в неприятности из-за незнакомца, потом привел его в свой дом. Используй свою магию, если тебе так будет спокойнее. А хочешь – свяжи.

Луций застыл. Никто, кроме близких друзей, не позволял себе такой фамильярности. И мало кто позволял себе говорить с ним так прямо. Луцию сделалось так же неловко, как если бы Орхо разделся перед ним донага.

– Забудь, – сипло выдохнул Луций, – обойдусь. Не забывай, здесь живут мой дядя и брат, в доме много рабов. Ничего не трогай, ни на кого не смотри, никуда не выходи, ни с кем не разговаривай. А сейчас я буду спать.

– Как скажешь, хозяин, – Орхо сделал шаг назад, зевнул и, прихватив с хозяйского ложа пару подушек, отправился в свой угол.

Луций лег и уставился в потолок.

Когда-то давно дядя подарил ему щенка, а он не смог его воспитать. Потом дядя подарил ему выдрессированного пса, и он потерял его. Теперь Луций сам притащил в дом взрослого дикого зверя и снова понятия не имел, что с ним делать.

3

Ценностные противоречия

– Глаза в пол. Не наклоняй так