Джон Робертс - Грозовые Земли

— Зато будет возможность отличиться, — возразил Люо. — Можно, не нарушая табу, прямо на глазах у всего племени убить большую кошку или даже длинношея, а потом до конца жизни красоваться в его шкуре.

Гейл похлопал приятеля по плечу:

— Скажи на милость, и часто ли такое случается? Вот в прошлом году община Клыков убила огромного кота, что выбрался из джунглей во время отела. Тогда многие бросили копья — и что же? Каждому досталось лишь по меховому браслету на запястье!

— Гейл как всегда говорит о мрачном, — взвыл Ребья, призывая в свидетели небо. — Не может дать человеку помечтать, не полив огни славы своей мочой.

— Перед тобой такие огни пока не горят, — возразил Гейл.

— Разве что угли тлеют…

У самых ворот юношу окликнул Тейто Мол:

— Задержись ненадолго, Гейл, побудь со мной.

Юноша подошел к старику, а его друзья поспешили к лагерю. Бежавший впереди Кампо затянул боевую песню, и ее тут же слаженно подхватили остальные. Гейл уселся на корточки рядом с Говорящим с Духами, обеими руками держа перед собой копье и почтительно ожидая, чтобы старик заговорил первым.

— Тебе ведь нравится жизнь воина, Гейл?

— Конечно. Кому она может не понравиться? — удивился юноша.

— Раз уж тебе не суждено стать Говорящим с Духами, хорошо, что ты находишь терпимой жизнь, которая тебе предстоит. Похоже, ты неплохо ладишь с братьями по общине?

— Да, почти со всеми, — помедлив, отозвался Гейл.

— Но только не с Гассемом.

— Едва ли это кого-нибудь может удивить. Он никогда не предлагал мне дружбу, а теперь его неприязнь сдерживают только обычаи. — Гейлу явно не хотелось говорить об этом. Разговор о Гассеме возвращал его к реальности, которую он предпочел бы не замечать.

— Гассем, как и ты, стал воином совсем недавно. Скоро он почувствует себя более уверенно, и вот тогда тебе придется как следует за ним приглядывать. Считается, что все младшие воины равны между собой, но это не так. Гассем может причинить тебе немало вреда, и при удобном случае он это сделает.

— Я сумею за себя постоять, — уверенно воскликнул Гейл.

— Не думаю, что бой будет честный, — вздохнул Тейто Мол. — Он не станет нападать в открытую. У Гассема было больше времени, чтобы изучить людские нравы. Он сможет настроить против тебя других — да так, что они и сами того не заметят. Он может навредить тебе здесь, в деревне, пока ты будешь оставаться в лагере.

Гейл недоверчиво покосился на старика.

— Но зачем? — спросил он очень серьезно. Да, мы ни когда не любили друг друга, но ведь я ни разу не угрожал ему. Если он сможет пережить годы воина, то станет уважаемым старейшиной, у него будет много жен и большое стадо. Мне же вполне достаточно одной жены и пары кагг. Какой смысл ему унижать меня?

— Он видит в тебе нечто особенное — я тоже это вижу, но в отличие от меня, Гассему это не по душе. В тебе есть то, чего недостает прочим юношам. Ты серьезен и уравновешен как старший воин, хоть ты и моложе большинства собратьев. Сейчас тебя пока еще поддразнивают, но скоро начнут уважать и будут обращаться к тебе за советом, предлагать стать военным Вождем. Гассем не сможет с этим смириться.

Гейл поднял глаза к небу: там ветер гнал облака. Невдалеке паслось стадо многорогов, с виду безмятежных, но на самом деле беспокойных и настороженных животных. Стоит показаться хищнику, как стройные ноги тотчас унесут, их прочь.

— Я не могу сразиться с ним: правила общины запрещают. Когда мы станем старшими воинами, я смогу вы звать Гассема на поединок, но до этого еще далеко.

— Ты прав. А пока не спуская с него глаз. Будь бдителен и не стесняйся обращаться ко мне за советом.

— Благодарю тебя, Говорящий с Духами.

— Это мой долг. И один совет я готов дать тебе прямо сейчас, хотя, не думаю, что он придется тебе по душе. Молодые люди часто заигрывают с женщинами и ухаживают за ними — это совершенно естественно. Они должны узнать характер и привычки друг друга, и к тому же ухаживание доставляет и тем, и другим большое удовольствие. Но я не советую тебе отдавать свое сердце единственной женщине. Особенно сверстнице, такой, как Лериса.

Гейл почувствовал, как неудержимо краснеет.

— Но ведь мы с ней знаем друг друга с детства! Она единственная в деревне не напоминала мне то и дело, что я сирота. Как будто я в этом виноват!

— Лериса была одиноким ребенком, но теперь она стала женщиной, прекрасной и желанной. Дай-ка я подсчитаю… — Старик задумчиво поскреб подбородок. В следующее полнолуние тебе ведь исполнится шестнадцать?

— Да.

— И ей примерно столько же. Для женщины это уже брачный возраст. А ты не сможешь жениться до следующего посвящения, и произойдет это не раньше, чем через семь лет. А возможно, что и через десять, если не наберется нужного числа мальчиков, готовых принять посвящение. Неужто ты дума ешь, она будет ждать тебя так долго?

— Нет, — отозвался Гейл. Он совсем пал духом и чувствовал себя очень несчастным. Вообще-то подобные мысли приходили ему в голову, но он старался гнать их от себя.

— Гейл, сейчас я скажу тебе одну вещь, которую должен понимать каждый мужчина, хотя немногие задумывается об этом в дни юности. Почему у нас такие обычаи? Почему мы отделяем молодых мужчин от племени, отправляем их жить в лагеря и не позволяем возвращаться в деревню, обзаводиться имуществом и жениться до достижения зрелого возраста?

— Хм-м… — задумчиво протянул юноша. — Но ведь кто-то должен охранять кагг, защищать деревню от нападения и участвовать в набегах…

— Другие племена тоже занимаются этим, но прекрасно обходятся без воинских общин. Через год или два Лериса выйдет замуж за старшего воина или даже старейшину — только потому, что больше ей будет выйти не за кого. Молодых женщин всегда берут в жены зрелые мужчины. У старших больше кагг и другого скота, они могут поднести богатые свадебные дары. Скажи, Гейл, что происходит, когда вы пригоняете из набега стадо кагг?

— В деревне устраивают пир, — ответил юноша, уже начиная понимать, чего добивается от него старик. Обычаи существовали исстари, им следовали, не раздумывая, и Гейлу прежде даже в голову не приходило размышлять о справедливости испокон веков установленного порядка.

— Совершенно верно. Нескольких животных вы убиваете, устраиваете пир для всей деревни, а кровь проливаете на землю, в благодарность духам. Потом несколько голов скота получают ваши отцы, а остальных кагг делят между собой старейшины. Ты понимаешь? Старших воинов всегда много меньше, чем младших, а до возраста старейшин доживают лишь единицы. Большая часть наших обычаев рассчитаны на то, чтобы держать вас, юных сорвиголов, подальше от деревни. Потому что почти все добытое вами; и самые желанные женщины достаются не вам, а старшим — тем, в чьих руках власть и закон.