Нисхождение короля - Даша Игоревна Пар

ее просто выкинут с праздника, а не сожгут на костре на центральной площади. Вот что удумала! Гадать! Да еще и тебе! – продолжала распаляться Амалия, закусив губу, а я молчала, замечая за ее бравадой глубокую тревогу.

Она выглядела так, будто одевалась наспех. На ней был официальный наряд ученицы Магической академии: бело-черное платье с серебристым кантом, лакированные туфельки на низком каблучке, тонкие колготки, атласные перчатки и аккуратный галстук. Но! Плиссированная юбка мятая и испачкана в зеленой краске, на рубашке не хватает нескольких пуговиц, рукава подвернуты по-разному, галстук завязан как попало. И туфли не блестят, и волосы кое-как собраны в хвост. Под ногтями грязь, и они обкусаны, лицо без макияжа, словом – непричесанная, неумытая неряха! И как ее вообще пустили?

– Отвела глаза. Устроила шум и прошмыгнула, никто и не увидел, – словно читая мои мысли, с усмешкой объяснилась девушка. – Но ты же теперь как в неприступной крепости живешь, никак иначе не добраться. Столько писем посылала и записок, и служанок твоих отлавливала, платила, чтобы хоть весточку передали – а по глазам вижу, ничего ты не получала. В изоляции тебя держат. Как и меня, – она брезгливо сморщилась и передернула плечами. А после выглянула осторожно из-за ширмы. – Так и есть, уже ищут.

– Маля, здесь король, – сказала я в меру громко, отмечая присутствие над нашими головами невидимых нитей нориуса. Я помахала им, и они сжались, признавая слежку. – Все, что скажешь, услышит.

Девушка вздрогнула, заозиралась по сторонам, струхнула было, но вновь завелась и спросила прямо:

– Где мой отец? Какого морвиуса эта проклятая коряга по имени Свентр вдруг стал распоряжаться в академии и приказы вздумал отдавать? Сослать решил на Лясские болота изучать легендарных нимф, которых вот уже четыреста лет никто не видел! Дескать, пора и о дипломе задуматься, и почему бы не сейчас! Ну, не гад ли? Мстительная падла! – выплеснулась детская обида, за которой скрывалась нешуточная тревога. – Папка ни за что бы туда не сослал! Нет, он всегда говорил, что отправит подальше от реторт и пробирок с зельями, но это была фигура речи, а не руководство к действию! – она замолчала. Рыжий хвост на голове, вставший от горячности слов, поник, и Маля, обиженно прикусив губу, тяжело вздохнула. – Где мой папа, Сэл? Ты же все время с королем, наверняка знаешь. Я слышала о какой-то экспедиции, но отец уехал, не объяснив, куда!

И я требовательно уставилась на спустившееся вниз щупальце нориуса. Что я должна сказать девушке? Солгать? Ну уж, дудки! И я выложила все как на духу, подбирая слова и отмахиваясь ариусом от возмущенного нориуса. А когда закончила, за ширмой возник Никлос, вставший напротив помертвевшей Амалии.

– Сэл, все, о чем просил – помолчать один день! – со злой укоризной заявил он, а я вздернула с вызовом бровь и задрала подбородок. Маля – моя подруга, я ни за что не стану ей лгать. Ник понял это по моим глазам и устало выдохнул скопившееся напряжение, а после принес ей соболезнования.

Девушка, осознав правдивость моих слов, реальность случившегося, задрожала как осиновый листочек. Вокруг нее взмыли разноцветные светящиеся шарики и полопались черными кляксами. Она заплакала. Я осторожно притянула ее к себе, чтобы Амалия могла спрятать злые слезы, а король скрипнул зубами, сжимая кулаки. Томара он считал своим другом. Я видела, что ему тяжело принять смерть мага.

Но не потерю Артана…

Маля запричитала.

– Папка… сволочь такая, я же любила тебя, какого морвиуса саблезубого ты вздумал помереть в расцвете лет, да еще так гадко?! – глотая окончания слов и шмыгая носом, говорила она, а потом отстранилась, внимательно посмотрела мне в глаза, прозрела и воскликнула вполголоса. – И Арта тоже нет… О, святая Клэрия, как ты справляешься с этим? Папа долго изучал слияние, он говорил, что эта сила мощнее связи ариуса и нориуса… да что же это за проклятье такое…

Я высвобождаюсь из вмиг отяжелевших объятий. Ник тянется ко мне, чтобы поддержать, но я уворачиваюсь, качая головой. Соберись, говорю я себе мысленно, не давай воли слезам, тебе еще в зал выходить, людей радовать своим видом!

– Амалия, как закончится Равноденствие, поедешь со мной в Сатуральскую долину? Все равно нам здесь делать нечего, а тебе, как и мне, нужна дружеская поддержка.

Король будто споткнулся. Насупился из-за моих слов, и это убедило девушку тотчас согласиться. Она догадалась, кто держал ее в неведении. И затаила обиду. Рыжие кудряшки взметнулись вверх, неунывающая особа заулыбалась, пряча поглубже боль, и устроила нам золотистое возвращение в зал. Снова грянула музыка, и мы ворвались в центр зала, кружась в первом танце. В глазах ведьмочки – печаль и грусть, мои – переполнены тоской, а королевские – темны и красны, в них отражается нориус.

* * *

Когда остановилась музыка, я тотчас высвободилась, хотя Никлос притягивал ближе, нарушая рамки дозволенного. Держа руку на талии, мягко сжимая пальцами мои пальцы, сокращая дистанцию до минимума, позволяя себе то, из-за чего иных ждали бы пересуды и осуждение. Но он – король, а я – его подопечная. Не единожды за вечер слышала разговоры вполголоса о пропаже Артана, о странной экспедиции, об отсутствии Богарта и непривычно смурном и обеспокоенном Акроше. Слухи ходили разные. Самые фантастические и нелепые, и то и дело звучало противное: «Очаровательная пара! Какой горячий танец! Такая страсть! Такая нежность! Настоящая любовь!» Все будто позабыли, что я замужем.

Тяжелая, как махровое одеяло, злоба накрыла с головой.

Пришлось бежать и прятаться, опять уворачиваясь от липкости высшего света. О, святая Клэрия, ведь я и правда раньше видела все иначе! Мне казалось, аристократия – это возвышенные, холодные, чопорные ледышки, живущие по писаным правилам и ходящие по линейке. Нет, на самом деле это кипящий котел завистников и любопытствующих, мечтающих с ногами залезть в чужую личную жизнь. И осуждать, осуждать, осуждать…

Я умудрилась ни в кого не врезаться по пути к фуршетной зоне, отделенной длинными, тяжелыми шторами, гасящими звуки оркестра. Мне повезло, Никлоса отвлекла Анка, вовремя утащившая его в очередной танцевальный круг. Она играла роль развязной красотки, которой все по плечу, но было видно – и ее в помоях искупали.

Ненавижу это место.

А может, это просто я такая? Озлобленная и уставшая, мечтающая только о покое и о возвращении домой? Ведь на самом деле люди не такие. Здесь полно настоящих, живых лиц, искренне получающих удовольствие от танцев, музыки и представлений. Они упиваются праздником и щедро делятся наслаждением с остальными. Только мне все