Белый Волк - Александр Владимирович Мазин

— Когда? — спросил норег у меня.

— Сейчас! — опередил меня Скиди.

Он уже оправился от последствий удара и источал готовность драться.

Наши опять одобрительно загалдели, и, пока я лихорадочно пытался придумать, как спасти ученика, народ повалил на свежий воздух, активно подбадривая «виновников торжества» и бодро заключая пари. На Скиди почти не ставили. Так, пару монет против двадцати. Да и то лишь потому, что — мой ученик.

На снегу быстренько разметили площадку четыре на четыре. Противники встали по краям. По правилам такого вот спонтанного хольмганга участники выходят на него с тем снаряжением, которое имеется у них в данный конкретный момент. Если на ком-то надеты доспехи — в доспехах. Если есть щит — значит, со щитом…

Доспехов на нореге не было. Щита — тоже. Зато у него имелся довольно длинный меч, небольшая секирка и приличных размеров нож, вполне сравнимый по габаритам с тесаком Скиди, который представлял собой просто кусок железа, кое-как выкованный и заточенный с одной стороны. Этим обрубком не драться, а капусту рубить.

Я пожалел, что не подарил парню нормального меча. Впрочем, и с нормальным мечом у Скиди — почти никаких шансов. Разве что Госпожа Удача вмешается. Или случайность. Всё-таки — до первой крови — это не насмерть.

Уж не знаю, что подтолкнуло меня на это: то ли гипертрофированное чувство ответственности, то ли чисто русская, унаследованная от матушки безудержная (последнюю рубаху отдам!) щедрость, когда я вынул из ножен свой драгоценный Вдоводел и протянул его рукоятью вперед моему ученику:

— Возьми, парень! Твоей железкой лучину щепать, а не сражаться!

Ох как заблестели глазки у моего тинейджера…

И у красавца Гуннара — тоже.

— Надеюсь, противная сторона не возражает?

Еще бы она возражала! Победитель наследует личное оружие побежденного. Норег уже видел мой меч на своем поясе.

Я обнял Скиди, наклонился к его уху:

— Слушай меня, сын Одды. Твой враг считает тебя неуклюжим пахарем. (Обиженный Скиди попытался вывернуться из-под моей руки, но я не пустил.) И это очень хорошо. Помнишь, я тебе говорил: с сильным старайся казаться слабым, а со слабым — сильным. Норег сильнее тебя. И намного опытнее. Поэтому он расплющит тебя, как копыто — ракушку. И это очень хорошо, что ты только что накинулся на него как бабка — на гусыню. Ты против него так и так — слабак. Но пока он думает, что ты — необученная деревенщина, у тебя есть надежда. Крохотная. Ровно на один удар. Потом он поймет, что ты управляешься с мечом чуть лучше, чем девка — с кочергой, и больше не даст тебе шанса. Один-единственный удар! Ты понял? Тебе нужно его достать с первого же выпада. И ты это сделаешь, потому что мой меч мне очень дорог. Если он достанется этому северянину, я сам тебя убью.

— Не достанется, — буркнул паренек и зашагал к мини-ристалищу.

Ну да, Гуннар опасался его не больше, чем ньюфаундленд — котенка.

Вышел, поигрывая мечом, картинно поприветствовал зрителей.

Скиди, хмурый, стоял неподвижно. Меч держал — как дубинку. Очень хорошо, мой мальчик! Просто отлично!

Норег поманил его левой рукой: мол, нападай.

Скиди мотнул головой.

Гуннар Гагара расхохотался. Надо сказать, у него был приятный смех. Заразительный.

Народу пассивность Скиди не понравилась. И чихать. Главное, чтобы результат был правильный.

Норег подпрыгнул на месте. Раз, другой, словно разминался… А потом внезапно махнул с двух ног — почти на три шага, вмиг оказавшись почти рядом со Скиди. И выбросил клинок, красиво атакуя по верхнему уровню. Я обратил внимание, что бьет он плоской стороной клинка… Тем не менее, если бы попал, Скиди бы свалился. Удар полуторакилограммовой железякой по голове — это не спину почесать.

Но Гуннар не попал. Скиди очень вовремя сделал выпад навстречу (защищаясь — атакуй, так я его учил), подбил меч норега вверх сильной стороной клинка и легонько, словно играючи, чиркнул Вдоводелом по мощной загорелой шее.

Есть! Ей-богу, даже я не сделал бы лучше. Вдобавок после контакта паренек очень умело ушел с линии атаки под руку Гуннара и оказался у него за спиной… На долю секунды, потому что норег развернулся так стремительно, что аж снег взвихрился. Красиво так развернулся, с уходом на три четверти и блокирующим махом. Пожелай Скиди достать его еще раз — не смог бы.

— Стоять! — гаркнул ярл.

Очень правильная команда. Сказано: до первой крови.

Возможно, он спас моего ученика. И почти наверняка — Гуннара, который (прекрасная реакция) замер на половине атаки. Потом левой рукой потрогал шею, поглядел на ладонь… с неописуемым изумлением. Ладонь была в крови.

И кровь текла по шее викинга довольно-таки бодрой струйкой. От таких ран умирают за пару минут. Или еще быстрее.

Но это был не бой, поэтому вскоре Гуннар Гагара, с зашитой и перебинтованной раной, стоял перед моим учеником и с высоты своих шести с хвостиком футов глядел на худого паренька, едва перевалившего за метр семьдесят.

— Славный удар! — искренне похвалил норег. — Я его даже не заметил.

Еще бы он его заметил! Северянин думал не о победе, а о том, как бы покрасоваться перед народом. Покрасовался.

— Ты мог меня убить!

Скиди пожал плечами:

— Если бы ты сказал: до смерти. Но ты сказал: до первой крови.

Я-то наверняка знал: во время своей контратаки Скиди такими тонкостями не заморачивался. Ударил как умел. Был бы чуть другой угол — и клинок прошел бы не по шее, а по горлу. Тогда уж никакие перевязки не спасли бы нурега.

Гуннар Гагара хотел еще что-то сказать, видно, не нашел подходящих слов, поэтому просто хлопнул Скиди по плечу… Уважительно так хлопнул. И отошел восполнять кровопотерю пивом и свежей печенкой.

Через некоторое время друзья Гуннара принесли нам его оружие: меч и топорик. Меч — не чета моему Вдоводелу, но вполне приличный. За такой марку серебра отдать не жалко.

— Это было так просто! — воскликнул Скиди, когда мы остались одни и у него отпала необходимость важничать. — Раз — и всё!

Он буквально лопался от гордости и самодовольства.

— Всё было просто, потому что у тебя был мой меч. И ты сделал всё в точности, как я велел, — вылил я на него ушат холодной реальности. — В бою он развалил бы тебя пополам. Да и сейчас тебя спасло только то, что Гуннар думал не о том, как победить, а о том, как победить красиво. Вот и докрасовался!

Шарик сдулся. Глядя на опечаленную мордочку моего ученика, я