Либелломания: Зимара - Н. Мар

Эстрессу жаль, — он постучал ногтями по подлокотнику. — Её смерть была страшной. А ещё красивой и быстрой, о какой мечтают безродные вояки с Кси вроде неё. Но схватка не окончена, и настала пора проанализировать то малое, что мы имеем.

Мы втроём уставились на схему, которая что-то напоминала. Нечто явно не из тех областей, что изучали перспективные мехатроники. Какой-то набросок из научно-популярного журнала. Проблема была в том, что я интересовалась всем подряд и с одинаковым энтузиазмом глотала физику, фантастику или ботанику, и наконец свалила в памяти миллион занятных, но поверхностных фактов буквально отовсюду. Перебирать их, впрочем, оказалось приятнее, чем без конца переливать из полушария в полушарие чёрную жижу, которой стала моя подруга.

— Знаете, — Дъяблокова задумчиво пожевала розовый локон, — в Месте мне вот что пришло на ум. Если щель между Синистылбаем и Декстылбаем — это настоящий вход, и гробница направлена выходом к озеру, значит, скелеты нохтов в последнем круге света гораздо моложе первой мумии.

— Да, начало гробницы там, где мы вошли. Но последние скелеты почти животные, — возразил Йола. — Волчьи или даже… лисьи.

— Нет, послушайте! Почти, но всё-таки не лисьи. Первая мумия идеальна. Нохт, возле которого я нашла Зеппе, похож на чучело. А ледяной саркофаг — что может быть проще? И наконец нохты вообще перестали… или разучились заморачиваться и сохранили скелеты.

— Я понял, куда ты клонишь. Занимательно, н-да. Но какое отношение это имеет к сердцу Зимары?

— Абсолютно никакого, — ничуть не смутилась Дъяблокова. — Так вот, мне кажется, нохты никуда не исчезли с Зимары.

— Нохты инволюционировали в песцов, — Йола рассеянно кивал и дёргал ногой в нетерпении. — Только ты бы свою фантазию приспособила бы наконец к загадке!

Я вцепилась в кресло и привстала, потому что в дверь шлюза поскреблись. Йола выпустил Зеппе и принял у него планшет. Мы с Дъяблоковой заглядывали за плечо шмеля:

— Мы наткнулись на петроглиф в пещерах кряжа Тылтырдым, — пояснил Зеппе. — Случайно вышло. Уверен, шамахтон на это не рассчитывала. Видишь ракету справа? Мы думаем, тысячи лет назад у нохтов были гости. Они оставили после себя некий… свод знаний, полезных знаний. А нохты изобразили их на свой лад.

— Я же говорила, я же говорила, — трепетно втягивая воздух, шептала Дъяблокова.

— Если это ключ к схеме на глезоглифах, — допустил Йола, — то как, по-твоему, его приспособить?

— Деус поделилась со мной феноменальной идеей. Выпусти Карела и дай нам уйти. Когда мы почувствуем себя в безопасности, я пришлю тебе ответ.

— Угу, — поперхнулся Йола. — Погоди-ка, значит, ты намалевал произвольную дичь, на ходу сплёл теорию, достойную аплодисментов, — и пытаешься обменять вот эту несусветицу на моего пилота и механика. Может, тебе и шлюпку мою в придачу отвесить? Вы, значит, отправите кретина Йолу к шамахтону на рога, а сами вернётесь к своим и продолжите, но уже там, где на самом деле следует искать сердце Зимары.

— Я был честен! Ведь сказал же: мне больше незачем играть!

— А где мои гарантии?

— А мои где? — с вызовом прогудело под шлемом.

— Так, стоп.

Йола распахнул шлюпочный шлюз, за клинкетом которого к межсекционному окошку приник Еклер. Шмель отстегнул глоустер, направил Ка-Пче в лоб и обернулся к Зеппе.

— Ты говоришь — прямо сейчас говоришь, или канизоиды слижут его мозги с пола, — где сердце Зимары. Далее мы летим туда все вместе. Если тайник действительно там — игра окончена, вы свободны. Если нет — я размотаю кишечные кабели этого робота на твоих глазах.

— Постойте, но ведь это т-т-только идея! Я не утверждал наверняка, есть ли там т-тайник вообще или…

— Ясно. Это был последний гвоздь в твой гроб.

Батарея глоустера объявила режим готовности к немедленной разрядке.

— Кажется, я думаю, что знаю, — пролепетала я. — Минори, я знаю, как применить ключ.

— Это кто там шелестит? Лау?

— Да, я.

— Фу, дьявол, я ведь чуть не убил второго пилота! Говори.

— Отпустите Зеппе и Еклера, тогда скажу. И отдайте им шлюпку. Ведь иначе им не выжить снаружи.

— Что? — Йола понизил голос, и вместе с ним упала температура в воланере. — Что? Ты меня шантажируешь? Вот те на, — сгримасничал он, уже явно на грани. — Я потрясён, Лау. Я-то думал, мы на одной стороне.

— Я на вашей стороне против Бритца. И против вас на стороне Ка-Пчи. Простите, это сильнее меня.

Шмель улыбнулся одними губами, и уже в который раз я невольно отметила коварное сходство Йолы и Кая, впрочем, единое для всех минори: затихание перед броском. Иллюзия надежды на милосердие. Шмель вздохнул спокойно, и вдруг Дъяблокова пискнула, потому что Йола схватил меня за шиворот, встряхнул, как котёнка в мешке, и ударил о стену:

— А ты начинала мне нравиться.

— Вы тоже подавали надежды!

— Однако с тобой будет проще. — Он смерил меня взглядом молочно-белых прицелов. — Хватит и двух.

«Двух чего?» — не успела додумать я.

Он ударил меня в живот. Я только хотела припугнуть в ответ, качнув воланер снежной волной. Но я ведь не умела по плану. Снег взбрыкнул лишку, завернул воланер в кокон и перекатил. Мы все внутри посыпались кубарем друг на друга. Падль и Струп залаяли в унисон. Шмель был ловчее, а я потерялась, катаясь под стульями. Когда воланер замер, Йола набросился на меня и вжал в угол, уперев колено мне в скулу.

— А, ты же числилась ши у Бритца, — Йола вытер прикушенную губу и рукой в собственной крови взял меня за волосы. — Это он выдрессировал тебя терпеть? Ну, если стерпела Зверобоя, значит, живучая. Тебе же хуже, Эмбер.

Дальше он не давал мне ни вдохнуть, ни вскрикнуть. Сыпал удары по животу и груди, пока не взмок в полосатой шубе. Пнул в живот и опять занёс ботинок. На полу смешались кровь и слюна. Канизоиды взбесились, но растерялись, кому бежать первым.

— Ладно, я скажу! — закричала я в паузе между ударами, но шмель успел ещё дважды пнуть, прежде чем его клетки ретикулярной формации затормозили мотонейроны спинного мозга. Йола застегнул на мне ошейник и активировал диаблокатор.

— Громче, чучело, что ты там бубнишь!

— Это… таблица элементов…