Черная Песнь - Энтони Райан

" Где тебя взяли?" спросил Ваэлин у Искупленного. "Может быть, Темный Клинок наложил на тебя свой священный взгляд в Музан-Хи?"

Искупленный снова зарычал и закрыл глаза, опустив голову и дрожа лицом.

"Ты не солдат", - продолжил Ваэлин, переместившись к связанным за спиной рукам, на которых виднелись следы недавнего труда, но не было мозолей. Однако на пальцах виднелось вросшее в кожу синее пятно. "Значит, писец?" Ваэлин перевел взгляд на покрасневшие черты Искупленного, снова позволяя песне вести его. "Счетовод", - понял он, когда мелодия подтвердила его слова. "Значит, человек с хорошей головой, умеющий считать и разбираться в деталях. Держу пари, ты очень точно подсчитал каждый мешок зерна, награбленный у людей, которых ты сегодня убил. Такой человек будет иметь представление о текущей численности орды Темного клинка и о том, где они могут находиться".

Из носа пленника хлынула смесь слизи и крови, он захрипел, глаза его были закрыты, а лицо по-прежнему оставалось жестким от отказа. Ваэлин поднялся и подошел к Ми-Хан, глядя через ее плечо на плоды ее дара. Это была скорее картина, чем карта, выполненная в возвышенной перспективе с горами и реками, но он без труда определил, что очертания береговой линии - это восточный берег Почтенного королевства.

"Половина все еще сосредоточена здесь, - сказала она, обводя угольным корешком Музан-Хи. "Третья же захватила этот порт три недели назад". Она нарисовала еще один круг вокруг Хан-Ши. "Именно сюда его доставили и приказали сделать это. Она подчеркнула небольшую схему, нарисованную в углу карты, - ряд столбцов, состоящих из небольших боковых линий.

"Что это?" спросил Ваэлин.

"Флот. Одной из его задач было подсчитать все корабли, захваченные в Хан-Ши, и рассчитать их грузоподъемность".

"Что случилось с городом?"

Ваэлин поднял голову и увидел, что Чиен пристально смотрит на Ми-Хан. В чертах лица разбойницы проступило требовательное, почти отчаянное выражение, которого Ваэлин раньше не замечал. У меня есть сестры, - ответила она, когда он спросил, как торговый король заставил ее хранить верность.

"Пламя, дым и смерть, - просто ответила Ми-Хан.

"Они закрыли ворота перед Темным клинком!" - промолвил связанный книгочей. Глаза его были открыты, и Ваэлин увидел в его взгляде смесь непоколебимой веры и отчаянного сожаления. "Провозгласил верность мертвому тирану. Приняв решение сжечь только половину города, Темный Клинок был праведен и милосерден".

Посох Чиен раздвинулся, обнажив лезвие, и она направилась к нему, издавая низкий, полный скорби стон. "У меня есть для тебя милость. Милосердие Багровой группы".

"Мне нужен этот человек, - сказал Ваэлин, остановив ее на полпути. Он придвинулся к ней и заговорил низким голосом. "Скоро у тебя будет много шансов уравновесить весы. А судьба твоих сестер нам пока неизвестна".

"Они мертвы". Она повернулась к нему с пустыми глазами, с ее кожи исчез цвет. "Я знаю это. Я чувствую это". Ее взгляд вернулся к бухгалтеру, и она ровным голосом сказала: "Надеюсь, ты проживешь достаточно долго, чтобы увидеть, как я убью твоего бога".

Она пошла прочь, не обращая внимания на его бессвязное бормотание. Наблюдая за тем, как с его губ слетает слюна, Ваэлин пришел к выводу, что способность Темного клинка подчинять души своей воле подразумевает также извращение их разума до безумия.

"Что еще?" - спросил он, обернувшись к Ми-Хан.

"Странный субъект", - сказала она, доставая из своего ранца свиток. "Ее разум был подобен морю в шторм, но лицо было безмятежно".

Ваэлин взял свиток и вернулся к стоящей на коленях пленнице, чье бормотание наконец-то перешло в истошные рыдания. "Смотри!" приказал Ваэлин, развернув свиток и взяв Искупленного за волосы, чтобы поднять его голову. Он уставился на лицо женщины, запечатленной на бумаге, широко раскрытыми глазами, в которых не было ни малейшего признака узнавания. "Это, - сказал ему Ваэлин, - Великая Предательница. Луралин Рейерик, сестра Темного клинка, последняя из его крови. Отнеси это ему. Скажи, что ее дал тебе Вор Имен. Скажи, что мы оба ждем его в Нуан-Кхи".

ГЛАВА 15

Старуха стояла в дверях своего дома, скрестив руки и не обращая внимания на уговоры Шерин. Дом представлял собой благоустроенное двухэтажное здание в купеческом квартале города, а его прежде ухоженный сад был неухоженным и заросшим, предположительно из-за отъезда садовника несколько недель назад. Внутри дома также не было ни звука, что говорило о том, что эта дама, одетая в халат из тонкого вышитого шелка, с серебряными колокольчиками, свисающими из ушей, и украшенными драгоценными булавками седыми волосами, была совершенно одна.

"Пожалуйста, поймите, - сказал Шерин. "Вы не можете остаться. Император постановил, что город должен быть покинут".

Женщина моргнула и заявила голосом, который говорил о том, что она всю жизнь пользовалась непререкаемым авторитетом: "Я не покидала этот дом тридцать лет. Ничтожные свиньи, которых я нанимала годами, может, и сбежали, но я - нет".

Ваэлин шагнул вперед, когда Шерин начала очередную мольбу. Он прямо встретил взгляд старухи и заговорил тоном, который соответствовал ее тону. "Через несколько дней этот дом превратится в руины. А если ты останешься, его будет занимать только труп".

"В нем будут обитать духи моего мужа и троих детей, которых я потеряла из-за чумы". Она бросила короткий взгляд на небольшой памятник в саду, золото, позолотившее его крышу, было частично скрыто зарослями сорняков. "Пока их прах будет покоиться здесь, буду покоиться и я". Ее тон стал более холодным, когда она подняла подбородок, отводя глаза в сторону. "Я не позволяю иностранцам находиться на моей территории. Пожалуйста, уходите".

Она повернулась и без лишних слов скрылась в доме, плотно закрыв за собой дверь. "Не беспокойся, - сказал Ваэлин, когда Шерин подняла руку, чтобы постучать. "Она выбрала свой путь. Мы должны уважать его".

Он видел, как Шерин с трудом сдержала смешок, когда они возвращались из сада на улицу. "Значит, дюжина", - сказала она, сверяясь со своим списком. Его составил бывший офицер Дьен-Вена, которому поручили нелегкую задачу очистить город от последних душ. Флот барж был почти готов, и император приказал начать великое переселение через два дня. Однако не все желали выполнять его приказ, и Шерин взяла на себя труд уговаривать их, пока что совершенно безуспешно. Большинство из них были старыми и упрямыми, как вдова богатого торговца. Другие смирились с немощью и были не в силах выдержать тяжелое путешествие. Шерин, разумеется, осталась непоколебима. Ее готовность позволить Ваэлину сопровождать ее удивила его, хотя ее поведение практически не изменилось.

"Еще один