Последний жрец богини Лу. Том I - Александр Якубович

границе сознания, но пока я пытался оформить это ощущение в мысль, оно от меня ускользнуло.

В отличие от меня, Энжи была абсолютно открыта, и я чувствовал явную симпатию с ее стороны. Девушка меня постоянно подкалывала, будто ненароком касалась моей руки или неловко прижималась грудью, когда мы пытались разминуться в узком дверном проеме. От меня не требовалось ничего особенного: просто ответить на эти знаки внимания и как только моя рана достаточно затянулась бы, Энжи оказалась бы со мной в одной постели.

Я держал себя в руках и не искушал судьбу. Хотя отношение ко мне со стороны Лу, вроде как, было однозначным, но лишний раз испытывать терпение богини мне не хотелось, да и от Энжи тянуло потенциальными неприятностями. Покинуть Лу и Илия я не мог, а вот наши с бардом дороги достаточно скоро разойдутся, так что расставание могло получиться крайне неловким и болезненным, в первую очередь, для меня самого. Кроме того, я до конца не понимал причины интереса к моей скромной персоне со стороны эффектной артистки, мысленно списывая ее ужимки и флирт на подспудное чувство вины: это я получил тот удар ножом, который, по уму, должен был предназначаться ей.

Выдерживать подобный «ядерный паритет» было для меня не слишком сложно, я был уже взрослым человеком: как раз во время отключки мне исполнилось полных 27 лет.

Так и жили, как не слишком дружная шведская семья.

На вторую неделю, как я встал с постели, пришлось вернуться к гимнастике и простым упражнениям с мечом. Рана заживала хорошо, хоть и беспокоила при резких движениях, так что перед походом мне надо было вернуть потерянную за время болезни гибкость. После первого же выхода во двор, я почувствовал, насколько все плохо.

Буквально через пятнадцать минут мои руки уже дрожали от напряжения, а рубаха под стеганной курткой прилипла к спине и груди, полностью пропитанная потом. Но своих занятий я не бросил, просто четко дозировал нагрузки. Порывался, было, таскать воду, но Илий быстро меня осадил, сказав, что поднимать тяжести мне пока рано. А жаль, я даже скучал по утренним хлопотам по хозяйству, которые сопровождали всю мою жизнь в Сердоне и Трейле.

Новости до поселка доходили тяжело и с опозданием, так что только на вторую декаду ноября мы узнали, что сразу после фестиваля в Трейле и окружающих столицу баронства поселках вспыхнула междоусобица. Как я и ожидал от барона Тиббота, он окружил себя, по возможности, верными людьми, и начал массированную зачистку преступной сети, паразитирующей на его оброках.

«Официальная» же версия бунта, которая пошла в народ с подачи воров, гласила, что один из любимых дружинников барона насиловал крестьянских девушек и даже совсем нежного возраста девочек, а на «справедливое» требование выдать преступника, барон ответил репрессиями и кровью.

В любом случае, историю пишут победители, так что для широких масс в итоге правдивой станет версия победившей стороны. Пока же в баронстве Тиббот было неспокойно и Амер уже затребовал поддержки у своих соседей-аристократов и даже у клерийского короля, стращая последнего полным срывом поставок металла.

В уме Амеру не откажешь: он сидел на стратегическом продукте и прекращение ввоза железа из его баронства, грозило короне лишними тратами. Так что монарху было проще отправить на поддержку барона несколько крупных отрядов, нежели занимать нейтральную позицию и ожидать, кто победит, как обычно и делали короли во время внутренних бунтов на территориях, подконтрольных аристократии. Немалую роль сыграл и сын Амера Тиббота, молодой Грен Тиббот, который, получив весточку от отца, быстро начал обивать пороги и требовать высочайшей аудиенции при дворе.

Я был железно уверен, что Амер Тиббот в своем обращении к трону изложил реальные причины вспыхнувшего бунта, а так же частично описал схему, по которой его обворовывали. Хотя бы потому, что это кардинально меняло суть происходящего в глазах высшей знати. Упоминал ли он в своих письмах скромного счетовода, который совершил практически невозможное и выкопал все это в его отчетности, я не знал. Очень надеюсь, что нет, не упоминал. Такая сомнительная профессиональная слава мне была ни к чему, так как мы решили, все же, сначала отправиться в Пите и предместья столицы, а уже потом двинуться дальше, неся знание о богине Лу. Зима для этого отличное время. Холодными зимними ночами многие старики отправлялись в последний путь к Жнецу, а часть крестьян испытывали определенную нужду. Так что дел для моей богини должно хватать.

Я понемногу возвращал свою форму, да и в ментальных практиках наметился прорыв. Я наконец-то увидел светлячок сознания Лу, который она терпеливо выводила за пределы своих чертогов разума. После этого я практически прозрел. После Лу я нашел и сознание Илия, а после некоторых усилий — и ветреной артистки. Все они были разными, как снежинки. Если светлячок сознания старика уже был не таким ярким, то «Я» барда светилось, как маленькая звезда.

Начали тренировку радиуса и овладения техникой обнаружения людей без погружения в чертоги разума. Это было тяжело, как одновременно ехать на велосипеде и при этом жонглировать ножами. И под тобой горит земля. И велосипед. И сам ты уже горишь.

Так что занятия магией разума меня выматывали, но Лу меня гоняла изо всех сил, понимая, что другого такого шанса и длительного затишья может больше не случиться.

В один из дней она, видимо удовлетворившись тем, что я смог почувствовать Илия, только подходящего к нашему двору, переключилась на более сложные конструкты.

Вот тут начиналась настоящая боевая магия разума.

— Самые частые приемы, которые используют менталисты — это иллюзия и отвод глаз. Это два базовых конструкта ментальной магии, которые очень часто еще и используют в одной связке. Опусти стены и смотри. Но будь готов поднять их по моей команде, понял?

Я подобрался, открыл свое сознание и начал наблюдать.

— Сначала я покажу связку конструктов, ее проще осознать, понял?

В следующий миг глаза Лу полыхнули фиолетовым, и она подошла от стены к моему топчану, на котором я сидел, скрестив ноги, и аккуратно присев на краешек кровати. Я почувствовал, как богиня поглаживает мою руку, после чего она резко сказала:

— Поднимай!

Я послушался и стены ментальной защиты взмыли ввысь, надежным куполом запечатав чертоги