Былина железных душ - Вячеслав Ларин

приставив тому к шее Самосек, и угрожает ему расправою, если тот не будет его слушаться и не повезёт куда ему надо. Его ноги короткие едва обхватывали спину Космача, руки с трудом удерживали меч, с него ручьём катил пот, а лысина взмокла от усердия, однако карлик всё равно щерил на своём некрасивом лице самодовольную и язвительную улыбку и тихо смеялся. Это было безобразное зрелище: оскал зубов гнилых, ехидная ухмылка, протянувшаяся по обвислым щекам, и нос, вздёрнувшийся оттого к бровям.

И тут в воздухе пронёсся невиданной силы свист, подобный писку зверя неведомого, и, казалось, даже дубы закачались от его мощи, а шатёр и вовсе чуть не сорвало. Скакуны витязей с испуга разбежались кто куда, и только их хвосты замелькали по разным сторонам. Воины растерялись и лишь потом поняли, что это свистнул карла злокозненный, чтобы распугать коней. Тем временем сам он, пришпорив Космача, пустился на восток и по стежке, окаймлённой лысыми кустарниками, скрылся в дуброве густой. И, пока Беленир и его друзья с бессилием смотрели на то, как от них уходит горбун окаянный, похитивший коня богатырского и чудесный меч, явился Волнозор. Он вышел из рощицы дубовой, что была на востоке, с кроликами и ланью на плечах, и, запрокинув лук, сразу пустил две стрелы одну за другой карле вслед. Послышался пищащий крик, а затем грохот и плеск. Удальцы, поняв, что негодяй свалился с коня в какую-то лужу, пустились вдогонку. Волнозор перед тем оставил подстреленную дичь в шатре и тоже побежал вслед за соратниками.

Скоро они оказались в дубраве и, когда дубы сомкнули над ними свои цепкие ветви и мрак покрыл их лица, Беленир увидел лежащего и стонущего карлу. Тот, забившись в узкую щель между двух корней корявых, лежал в грязной лужице, а конь неподалёку, стуча копытом о камни, ржал во всё горло, потряхивая своей бородой седовласой, выражая тем самым торжество.

– Где меч, уродец? – вскрикнул в ярости Всесвятлир. – Отдавай его!

– Тише, тише! – сказал ему Беленир. – Он всё равно отдаст его нам – ему некуда идти, он в засаде и истекает кровью. Он или умрёт здесь, и мы сами возьмём у него клинок, или же вернёт нам его подобру-поздорову и, быть может, останется жив.

– Я скорее выпью всю свою горячую кровь, чем отдам вам клинок! – проревел из корней злобный карла, отчищая свою бороду, измочившуюся в луже и уходя всё дальше в щель меж корней – там его не могли достать даже стрелы Волнозора. – Скорее луна окрасится багрецом да рухнет на землю, чем вы вновь сожмёте рукоять сего меча!

Тут подошёл Волнозор и, удивлённо взглянув на витязей, спросил:

– Вы ужасно выглядите! Неужели на вас такие вот карлики всю ночь плясали?

– Все это зыбочник уродливый, а не карлики! – ответил на то Беленир. – Чуть не погубил меня проклятый, да только напоролся на мой меч, взяв его в свои неуклюжие лапы.

– Ещё и зыбочник, – продолжал Волнозор. – Стоит мне уйти, как случается что-то ужасное! Может мне вообще тогда не уходить?

– Хватит пререкаться! – сказал тогда молчаливый Брисинор, до поры стоявший в стороне. – Нас чуть не убил злобный водяник, ограбил карла, а ты ещё и разводишь ссору. Спасибо, что помог нам, но сейчас не время для шуток или споров.

– Давайте-ка лучше вытравим загнанного карлу! – вставил Всесвятлир.

– Давай, залазь вместе со своей глупой головой прямо ко мне! – донеслось из-под корней узловатых, где прятался коварный карлик. Всесвятлир нагнулся и заглянул туда, где прятался карла. Оказалось, там была целая нора, и была она глубока и темна, а очи уродца бегали впотьмах злобными огоньками и наводили ужас.

– Он смотрит на нас! – с испугом промолвил Всесвятлир, выпрямившись. – Он хитёр, и в глазах у него блестит злоба. Я ни за что не полезу к нему. Ещё нос мне откусит!

– Бросим в него огонь! – придумал Беленир.

– Дождь хлещет сильней некуда! – отрезал Волнозор. – Здесь слишком сыро. Хватит дум, давайте просто сидеть здесь и ждать, пока он помрёт, а там сами вытащим его вместе с мечом.

– Но скоро могут прийти деды, – изрёк Беленир, – как мы будем смотреть им в глаза после того, как проворонили меч и упустили карлу, укравшего его? И сколько этот уродец будет умирать?

– Полдня, может день, а может и два, коли крепок! – ответил Волнозор. – Но если кровь будет сочиться тем же потоком, то дух выйдет из него через часов пять.

– Ну так пристрели его! – заявил Брисинор, и лишь тогда витязи заметили, что колчан Волнозора был пуст.

– К сожалению, те две стрелы были последними, – пожал плечами Волнозор, – другие утрачены на охоте.

– Значит подождём! – заключил Беленир. – Что ж, будем сидеть здесь.

Вскоре они под другим деревом развели костёр из сухих веток, припасённых в шатре. Чтобы дождь не потушил огня, пришлось соорудить навес из дорожного плаща. Затем витязи притащили из шатра белого брагу и дедова мёда и, рассевшись кольцом вокруг дуба старого, стали распивать хмельные напитки из деревянных кружек. Карла оказался в окружении, а витязи повели беседы до самой ночи, пока не проглянули звёзды ясные. Они обсудили много важного за это время и успели даже спеть пару песен, долгих и напевных. Но, как стало совсем темно, тревога закралась в их сердца. Стон тёмных ветвей на ветру и мерзкий хрип карлы, валявшегося в корнях, в глубокой норе, слились в один уродливый звук, полный боли и ненависти. Где-то вверху ухал филин. Всё это наводило на витязей беспокойство. Тогда Беленир с натугой улыбнулся и подбросил дров в огонь.

Тут, когда пламя вспыхнуло с новой силой, все услышали, что хрип стих. Лишь ветер одиноко посвистывал в ночи меж толстых стволов. Тогда стихли и разговоры, а всякие беседы прекратились, дав место скупому молчанию. Ночь становилась всё темнее, и вскоре даже звёзд не стало видно из-за нагрянувших туч.

– Гроза близится! – заметил Волнозор.

– Надо лезть за мечом, пока эту нору не залило водой! – молвил Беленир. – Коли зальёт, так придётся ещё целый день ждать, пока вода сойдёт.

– Он прав, – рече Всесвятлир. – Давайте лезть. Пусть и ночь сейчас, зато карла уже или сдох или совсем потерял силы.

Тут бы разгорелись споры о том, кому следует доставать меч богатырский и, по возможности, горбатого карлу, но Беленир, понимая, что клинок был вручен ему, взвалил на себя это бремя, молвив:

– Друзья, я сделаю это! – он принял эту ношу на себя по праву и по справедливости.

Витязь взял длинный острый нож и нагнулся, чтобы залезть