Джеральд Старк - Волчья башня

— Ты!.. — Ренисенб задохнулась, не находя подходящих слов. — Ты!.. Что ты наделал?!

— Всего лишь выполнил твою настоятельную просьбу, — Крэган извлек откуда-то чистый лоскут, с показным тщанием промокнув небольшую ранку. — Тебя что-то не устраивает? Ты ведь просила жизни для своего приятеля — ну так я честно выполнил свою часть нашего маленького соглашения. Или ты намерена во всеуслышание объявить ширрифа Дарго мертвым?

Госпожа эш'Шарвин возмущенно открыла рот… зажмурилась, словно пораженная внезапно пришедшей ей в голову мыслью… и промолчала, обмякнув на руках удерживавших ее людей. От коновязи, привлеченная криками и суетой, спешила группа во главе с Конаном.

— Что еще? — не скрывая раздражения, рявкнул киммериец. Меньше всего правителю трона Льва хотелось сейчас разрешать склоки между волшебниками, каковых теперь в Вольфгардской цитадели собралось аж целых пятеро, то есть ровно на пять человек больше, чем нужно. — Что на сей раз не поделили? Кого объявить мертвым, пожри вас Змееликий?!

— Похоже, меня, — в общей сумятице никто не заметил, как по ведущей из подвалов лестнице с трудом поднялся какой-то человек и остановился подле повозки с трупом дознавателя Рэ-фа, скорбно качая головой.

Нейя Раварта, завидев незнакомца, испуганно шарахнулась в сторону, издав тонкий скулящий звук, как встревоженное животное. Среди зевак, толпившихся возле ворот барбикена и замковых служб, пролетел усиливающийся шепоток:

— Это ведь ширриф Грайтис Дарго, чтоб мне провалиться!

— Но он же мертв! Три дня тому скогры его заели!

— Какой, к демонам, мертв! Живой — вишь, ходит… говорит!

— У гиперборейцев тоже один ходил, я того видал…

— И точно! Заступники небесные, умрун! Ой, что будет…

— Не место мертвецам среди живых! Изыди, колдовское отродье! — последний возглас принадлежал Бомбаху.

Узрев чудесно вернувшегося с Серых Равнин ширрифа, митрианец насупился, выпустил локоть магички и потянулся к болтавшемуся поверх кольчуги тяжелому позолоченному амулету в виде солнечного диска, являвшемуся признаком его духовного сана. Ренисенб взвизгнула и попыталась удержать монаха. С равным успехом она могла бы останавливать начинающуюся лавину силой взгляда. Тогда она рванулась и закрыла Грайтиса собой, отчего занесенный для удара амулет-кистень нерешительно закачался в воздухе.

Сам предполагаемый умрун отнесся к происшествию совершенно равнодушно. Казалось, все его внимание поглощено созерцанием тела бывшего напарника, большой нелепой куклой вытянувшегося на дне подводы.

— Вот оно как, значит, — монах набычился, распаляя себя перед грядущим сражением во имя веры, и пристально, недобро уставился на стигийку. — Твоя работа, госпожа, аль с гиперборейским чернокнижником стакнулась? Добро, магичка, по своей воле избрала ты Тьму, в коей и пребывать тебе до конца дней и после оного! Любись теперь с мертвяком, что одним глазом в наш мир глядит, а вторым во мрак смертный! Обнимайся напоследок с ходячим покойником, прежде чем его опять могила примет, а тебя за ведьмовство на костер отправят! Ну, опомнись, госпожа, отойди-ка, дай мне…

— Пр-рекратить! — зловеще процедил король Аквилонии. Воинственный звонарь вздрогнул и словно бы съежился, а в наступившей тишине отчетливо зазвучал ровный усталый голос.

— Во-первых, достопочтенный святой брат напрасно торопится причислить меня к мертвецам, — произнес Грайтис Дарго. — Во-вторых, если еще кто-нибудь вздумает обвинять госпожу эш'Шарвин в занятиях некромантией, тот очень горько об этом пожалеет, я клянусь в этом всеми богами. И незачем так угрожающе размахивать митрианским символом, брат Бомбах, это все-таки не кистень, хоть ты и повадился обращаться с ним неподобающим образом. Полагаю, он освящен? Тебя убедит, если я возьму его в руку и не рассыплюсь при этом?

— Э-э… — замешкался с ответом святой брат, утратив на миг преимущество. Грайтис тем временем вынул из руки монаха позолоченную цепочку с увесистым диском, положил к себе на ладонь и держал так с десяток ударов сердца, закрыв глаза и отчего-то медленно бледнея лицом. Шепот среди толпы перерос в отдельные довольно отчетливые выкрики:

— А шуму-то, шуму… поторопились хоронить, похоже… Дались тебе умруны, Бомбах! Не тронь ширрифа!..

— Удостоверился? — Грайтис вернул талисман примолкшему владельцу, почти беззвучно, только для одного Бомбаха, добавив: — Теперь я знаю, отчего ты подался в монахи. Оставь Рени в покое, она ни при чем. Крэган обманул ее.

— Вы закончили? — прохладно осведомилась Зенобия. — Господа волшебники, каков будет ваш приговор — считать месьора ширрифа живым или мертвым?

— Разумеется, этот человек жив, — вмешался хранивший доселе молчание Хасти, с явным интересом созерцавший скандал в нижнем дворе Цитадели.

Крэгана случившееся изрядно позабавило, хотя он рассчитывал, что бестолковая стигийка и ее дружок обнаружат свалившуюся на них неприятность гораздо позже, уже после того, как он покинет Вольфгард. Однако появление Тотланта и странного незнакомца повергло его в состояние изрядной тревоги. Плевое дело — состязаться в магическом умении с выгоревшей истеричной девицей и стариком-астрологом, но возможности внезапно нагрянувшего придворного волшебника были приблизительно равны талантам самого Беспалого. Что же до мрачного типа в странной кожаной маске, то о его способностях гипербореец даже не брался судить, чувствуя лишь, что одноглазый неизмеримо сильнее — к тому же совершенно непредсказуем и очень, очень опасен. Настолько, что Крэган предпочел бы находиться как можно дальше от него, лучше всего — по ту сторону Граскааля.

Интересно, кто это такой и что ему здесь понадобилось? И что за вещь спрятана в невзрачном кожаном мешке, намертво притороченном к седлу его коня? Вещь, содержащая Силу столь мощную, что взгляду посвященного она представала пронзительно ярким алмазным сиянием? Опять же, приехавшая с верзилой и Тотлантом загадочная девица, чья сущность насквозь пропитана небывалой смесью лесной магии Рабиров и дразнящего блеска Хаоса… По пути в Цитадель Крэган украдкой присматривался: нет ли у подозрительной незнакомки клыков. Таковых не обнаружилось, но создавалось впечатление, будто седмицу или две назад девчонку насильственно лишили исконного признака гулей. Как бы вызнать, что сейчас творится в Рабирийских холмах?..

— Жив, мертв — чума и оспа на вашу голову, магики! — взревел киммериец, тщетно пытавшийся разобраться, что за невнятное действо разыгрывается перед ним, но без его участия, и от этого изрядно взбешенный. — Хасти, объясни немедленно, что означает весь этот балаган! Крэган, если ты учинил какую-то очередную каверзу, клянусь секирой Крома, ты лишишься головы! Ну?!