Дочь Горгоны - Оксана Олеговна Заугольная

– Только это не совсем башня, ты там сильно не разочаруйся. И ружьё возьми на всякий случай. Иди к воротам, я его тебе вынесу.

Никита сам не верил, что будет так просто, но он смог вынести все свои вещи, пару черепов некрупных «кур», и даже ружьё Бануш ему и правда отдал. И кто после этого дурила?!

Карту Никита тоже сфотографировал на телефон. Заряда оставалось совсем мало, хоть он и нещадно экономил. Но нужно было лишь добраться до любого посёлка. Только и всего!

Сначала Никита собирался пойти другой тропой. Той, что вывела бы его напрямую к Красным Воротам и оставленной там машине Егора. Да, ключей у него нет, но он хотя бы попытается найти запасные, к тому же там часто проезжают туристы.

Но потом он вспомнил сухой шелест хитинового панциря Катеньки и содрогнулся. Что, если она всё ещё караулит там? Даже с ружьём ему не хотелось встречаться с таким монстром.

Да и Бануш мог пойти следить за ним, с него бы сталось. Так что лучше и правда отправиться в логово горгоны. И цветы не забыть, да. Чем чёрт не шутит, может, она сама его выведет из заповедника. Вот забирать её в город он бы теперь не решился.

Он нервно хохотнул, вспомнил мамины слова по поводу бесправной невестки. Да уж, горгона бы такой точно не стала. Но отца он всё-таки любил, да и не представлял, как объяснить его бизнес-партнёрам каменную статую на его месте. Если только и их превратить в статуи. Солунай как оружие точечного поражения!

Он так развеселился, что едва не вляпался в яможора, и только то, что тварь сыто рыгнула, обдав его запахом гниющей плоти, заставило его сосредоточиться. Опасную поляну он прошёл легко. Самое сложное было болото в начале, но он шёл точно по непонятным ему ранее знакам. А чем ближе он был к гнезду горгоны, тем спокойнее становился лес. Похоже, всё опасное зверьё перебралось подальше, признав за ней главную хищницу.

Очень удачно.

Никита только успел обрадоваться, как на него с дерева упал огромный паук. Наверное, такие водились в Австралии, но никак не на Алтае. Не сдерживая вопля от омерзения, Никита сбросил наконец тварь с плеча и тотчас влип в какой-то куст. Куст так яростно зашевелил своими тонкими веточками с острыми шипами, что Никита с ещё большим воплем ринулся в сторону, оставляя там полрукава. Похоже, он поторопился насчёт зверья. Точнее, зверьё отсюда, может, и перебралось. Но, вероятно, не из-за Солунай.

Охрипший от криков Никита присел на поваленное дерево лишь после того, как тщательно оглядел его и убедился, что это только дерево, а не неизвестный науке древовидный крокодил, и дрожащими руками расправил карту, пытаясь понять, где он находится.

Он слишком поздно понял, что шелест не в его голове, а прямо за спиной. Только и успел, что вскочить и оглянуться.

Вглядом он встретился с голубыми красивыми глазами под изогнутыми ресницами на по-кукольному хорошеньком личике. Пухлые губки бантиком, фарфоровая кожа. Тем чудовищнее было видеть, что это личико плотно прирастало к огромной жирной многоножке, настоящая пасть которой находилась чуть ниже подбородка фальшивого личика. И острые жвала взбудораженно двигались, даже когда сама многоножка стояла не шевелясь. Теперь Никита понял, почему её звали не Катя, Кэт или Катерина. И это стало последней его вменяемой мыслью, потому что в следующее мгновение Катенька молниеносно бросилась на него. Никита не пытался бежать, понимая, что не успеет, но успел сунуть в жуткие жвала свой мешок с вещами, хоть ненадолго отсрочив свою смерть.

«Директор ошибся. – Мысль летела стремглав, пока Никита боролся с оборачивающейся вокруг него жуткой тварью. – Не быть мне охотником за головами. И следующим директором тоже не быть».

Он из последних сил пытался вывернуться, но многоножка сжималась в клубок, сдавливая его почти как огромная змея, только ещё и царапая своими отвратительными лапами.

– Смотри! – раздался крик. Совсем близко.

И Никита широко открыл глаза вместо того, чтобы смириться с ужасной смертью и закрыть.

Глава 29. Побег и обман

Он думал, что ничего не поймёт и не почувствует, но реальность оказалась куда хуже. Он по-прежнему чувствовал своё тело, но не мог ничем пошевелить. Не видел, но слышал. Сколько ему придётся таким пробыть? Неделю, две? Вечность? Как только Паша и Егор сумеют не сойти с ума, если они пребывали в таком состоянии до сих пор!

Зато он теперь видел глаза Солунай, и это того стоило. Они напоминали море. Синие, глубокие, с легкой прозеленью ближе к краю радужки и почти чёрные у зрачка. Невероятно красивые. А ещё он услышал прекрасный звук. Удаляющееся шипение Катеньки. Похоже, каменный он был ей не по вкусу. Жаль, что он не может это сам увидеть, но так даже лучше.

– Прости. Мы в ответе за тех, кому однажды не дали умереть, – пояснила Солунай, подходя вплотную. Никите не нужно было ничего придумывать в ответ, и он просто слушал её голос. – Я знаю, что хочет Александрос. Он считает, что все должны учиться на собственных ошибках, и думает, что ошибки у всех примерно одинаковые. И ты такой же, как он. Но я так не думаю.

Дальше Никита слушал её дыхание совсем рядом и звуки леса вокруг. У него было время всё обдумать. Если бы горгона не входила постепенно в силу и могла контролировать окаменение, на этом можно было бы озолотиться. Сколько всего лишнего мигом улетает из головы, когда ты натурально ни жив и ни мертв и всё, что можешь делать, это слышать и думать.

Никита думал о матери, которая, наверное, уже рвётся на Алтай, не получая от него весточку несколько недель. Об отце, который считает его лишь слабым и никчемным подобием себя – сыном хваткого родителя, на котором традиционно отдыхают гены. Он думал про охотника Амыра и охотника Егора. И про Солунай он тоже думал.

Никита почувствовал, что конечности снова его слушаются, когда их закололо, словно иголками, и он машинально пошевелил рукой, чтобы прогнать это неприятное ощущение. Когда у него это получилось, он тотчас открыл глаза и обнаружил, что лежит на кровати под бревенчатым низким сводом. Повернув голову, он увидел Солунай, сидящую у окна и смотрящую на него. По крайней мере, он так подумал. В очках всегда было плохо понятно, куда именно она смотрит.

– Привет, – прошептал он. – Я хотел принести тебе цветов, но что-то пошло не так.

– Цветов? – повторила Солунай. – Мне?

– Ну да. – Никита попытался сесть, но удалось ему не сразу. – Цветов. Ты красивая девушка, почему бы мне не захотеть подарить тебе цветы?

– Может, потому,