Воспитанник - Николай Дронт

урожая и прочих стихийных бедствий. За это дядя не вмешивается в вопросы управления, защищает деревню и вообще присматривает, чтобы селян не обижали. Так как теперь появился новый владелец, то главный вопрос — как быть с прежними договорённостями?

Я склонен их подтвердить, однако спрашиваю:

— Доход хороший, я полностью согласен. Но почему он не меняется год от года? Бывают же и плохие времена.

Староста начал было юлить, что-то говорить о меновой торговле, но дядюшка разом раскрыл все карты:

— У них вся деревня контрабандисты. Через горы туда-сюда товар носят.

Тут селянин напыжился и гордо заявил:

— Не только! Мы ещё цветы подрезаем и их сок собираем!

— Какие?

— Маки, господин. Синие. Они у нас по горам растут.

Синие маки. Мы их проходили по алхимии. Не надо думать, что эти цветы ценятся только за маковые зёрнышки для пирогов и булок. В двадцатый день от начала цветения, на рассвете, сборщики обходят цветы и ножами надрезают коробочки, а к закату собирают выступивший сок ярко-синего цвета. Липкий и клейкий, немного похожий на смолу. Затем продукт сушат, скатывают в шарики и продают.

Из такого сырья готовят множество полезных зелий. Однако некоторые злоупотребляют лечением, начинают мешать маковый сок с крепкими напитками, употреблять в чистом виде или курить. Понятно, ни к чему хорошему это не приводит. И да — этот сок стоит довольно дорого.

Конечно, я бы мог из него делать лекарства, рецепты есть. Успокаивающее, снотворное, от поноса, от кашля, от простуды, от… Много есть рецептов. Однако я не лекарь и становиться им не собираюсь.

Налог с макового сока берут такой же, как с пряностей. Немудрено, что селяне продают его тайком. Наверняка они не ходят по горам в поисках цветов, а имеют скрытые делянки. Конечно, можно старосту прижать и обложить большим налогом, но тогда легко вовсе лишиться поступлений от сока — знающие сбегут к другому господину, а остальные начнут отдавать только долю с урожая. Не стоит жадничать, крестьяне платят прилично.

Утвердил предыдущий договор, заодно велев продолжать платить щитовые дядюшке. Тот начал было отказываться, но быстро согласился и далее защищать Гнездо Воробья, пока я не осяду в башне насовсем.

Затем староста отправился к празднующим, и мы остались с дядей вдвоём. Он выглянул в дверь и убедился, что нас никто не слышит.

— Редкий случай! Нас точно никто не подслушивает. У себя в окружении я точно знаю про двух шпионов, которые, может, сами и не лезут, но за обрывки интересных разговоров слугам денежку платят.

— А почему бы их не прогнать?

— Лучше известный шпион, чем тот, кто придёт ему на смену. Ты тоже берегись, лишнего не болтай. Давай поговорим, раз случай выдался. Ты, как я понял, этим летом приключался? О подробностях как-нибудь за столом поведаешь, а сейчас скажи главное — что понял?

— Главное? Понял, что заработать можно, а верить никому нельзя.

— Да ну! Вот прям так сразу? Молодец! Мы с твоим отцом это только тогда затвердили, когда он меня, раненного в спину, на закорках до ближайшей деревни нёс. Хорошо, там знахарка нашлась. Вот тогда мы кровными братьями стали. Родной может предать, а кровный — это на всю жизнь. Много заработал?

— Прилично. Авансом дали хороший боевой посох, разряженный, правда, корону за день похода, при бесплатной кормёжке, и четыре марки по результату. Ещё обещали долю в добыче, но до неё не дошло.

— Шикарные условия для начинающего, но скромно для опытного приключенца. До цели не добрались?

— Дошли, но погибла представительница заказчика, начались непонятки. Тут мы и разбежались.

— Бывает. Ещё пойдёшь?

— Не уверен.

— Пойдёшь! Ты молодой, тебе ещё деньги нужны. А я скажу, куда надо идти. Для порядка, когда вернёшься, мне десятину от добычи отдашь. Согласен?

— Смотря куда идти придётся. Если мне по силам будет, если партию соберу, то десятина за наводку — невысокая цена.

— Осторожен и умён. Хорошее сочетание. Есть два пути — через дверь или через пробитый проход. Второй путь много опасней, но ключ от двери потерялся во время бегства вашей семьи.

— А какой он, ключ?

— Дверь каменная, на двери — барельеф дракона. Надо в глаз зрачок вставить.

— Зрачок?

— Обычный каменный шарик с множеством граней. Внутри можно найти ещё несколько ключей, но их вставить может только волшебник и только каким-то особым заклинанием.

Что-то похожее видел в вещах отца.

— А второй проход?

— Его до нас пробили. Там много ловушек, призраки. Но самый тяжёлый бой случился, когда внутрь пробрались. Трое из наших решили не делиться и ударили в спину остальными. Но мы с Тео уже учёные, отбились.

— А куда вы ходили? В храм?

— Какой храм? Нет, конечно. Байку про Логово Сдохшего Дракона слышал?

— Нет.

— А про Привидение Белой Женщины?

— Тоже нет.

— Ты в кабаках не пил, что ли?

— Пил, конечно. Но мне только про Летающий Замок рассказали.

— Ну, хоть что-то! Так знай — это обычные придумки. Тео считал, что мы зашли в цитадель старых времён кого-то из Подземья. Не цвергов, не злобоглазов и не дроу. Думал, что бывшие обитатели больше похожи на троглодитов, человекоподобных ящеров. Но это не точно. Из-за нападения далеко в их владения мы не заходили, однако добыча нашлась знатная. Несколько зачарованных наконечников для копий, немного драгоценных безделушек, чуть больше негранёных драгоценных камней. Когда распродали добычу, золотых по пятьсот получили. С чего, думаешь, мы из благородных бродяг поднялись? Даже на войне столько не заработаешь.

— Это понятно!

— Я себе хорошую дружину собрал, Тео это поместье купил. Планов было громадьё, но жадный родственничек всё порушил. Ты, Ашер, помни: предают только свои. Чужие не имеют возможности предать. Впрочем, об этом потом ещё поговорим. Держи пакет. В нём пергамент, где твой отец весь путь прописал. Пойдёшь в пещеру, ко мне не заезжай. Вернёшься, дай знать письмом. Сам ничего не продавай — обманут в два счёта, а у меня надёжные покупщики есть.

— Кто в партии нужен?

— Вор — обязательно. Там ловушек тьма-тьмущая. Раз через пролом пойдёшь, щитовик необходим. Без волшебника идти бесполезно, но ты он и есть. Остальные для подстраховки.

— Понял. Есть у меня знакомый вор, может, ему предложу.

— Теперь давай по башне походим, — предложил дядя. — Посмотрим, что тут осталось от обстановки.

С обстановкой для дома, который двадцать лет стоял пустым, всё обстояло нормально. Точнее, помимо голых стен ничего не было, кроме стола и скамей, поставленных для нашей трапезы. Из бойниц страшно сквозило, рассохшиеся двери не закрывались и скрипели, сквозь дыры в полу