Максим Грек - Фаврит

— Если нужно — проходите. Не нужно — расходитесь! Толпиться нельзя!

Стражник доходчиво объяснял точку зрения толпе. Часть зашла вовнутрь, часть — разбрелась.

Гунтеру стало интересно, что же такое скрывается за дверьми здания. Он подошёл к стражникам, но не успел задать вопроса, как тот привычно выговорил:

— Не толпиться у дверей! Если нужно — проходите. Не нужно — расходитесь! Толпиться нельзя!

— А что там? — всё же задал дварлинг вопрос.

— Открытое судебное заседание, — ответил страж и тут же повторил скороговоркой. — Если нужно — проходите. Не нужно — расходитесь! Толпиться нельзя!

Делать Гунтеру всё равно нечего. Десяток воинов, которых он привёл с собой для солидности, остались в трактире. А там крики, песни — думать невозможно. На суде-то небось тихо будет. Можно обмозговать всё. Оставаться во Флорине или идти в Элефтерн? Или вовсе вернуться к роду, да и думать, как справиться самим?

Коридоры здания суда вывели в тёмную просторную залу со скамьями. Народ занял все сидячие места, но стоя ещё можно было протиснуться. Дабы хоть что-то видеть, Гунтер пробрался сквозь доров почти к самому ограждению.

Центр комнаты — единственное освещенное место, занимает стул. На стуле — подсудимый. Он повёрнут лицом к трибунам, за которыми заседают судьи. К Гунтеру и зрителям, подсудимый сидит спиной. Судей на трибуне почти не видно, но их трое. Разбирательство в самом разгаре.

— Так зачем вы проникли в город? — задал вопрос кто-то из судейской коллегии.

— А зачем в город идут?

— Отвечайте!

— Намеревался приобрести еды и одежды. Не знал, что это запрещено.

— И это всё? Не собирались ли вы навредить каким-либо образом нашему городу?

— Если только не считать вредом, желание вывести часть ваших товаров за стены города в обмен на оставленные в городе деньги, то — нет.

— С вами был ещё кто-нибудь?

— Если бы со мной был кто-то ещё, то этот «кто-то» несомненно, сидел бы сейчас рядом. Но стража схватила только меня, а значит, был только я один.

— Для чего вам нужны товары нашего города?

— Еда — чтобы есть. Одежда — чтобы носить.

— И вы не собирались приобрести что-то помимо еды и одежды? Например, оружие.

— Нет.

Гунтеру, несомненно, был знаком голос. Подсудимый когда-то разговаривал с главой рода. Но за то время, что Гунтер провёл во Флорине, он много с кем общался из местных. Вот если бы подсудимый повернулся…

— Мне надоело!

Подсудимый поднялся со стула и, повернувшись к зрителям, проникновенно заговорил:

— На мою долю выпало много несчастий. Но я не жаловался. Я преодолел всё и продолжаю преодолевать. Я думал, что в Элефтерне — стране, которую я безмерно уважаю и люблю, со мной уже не случится тех бед, что были ранее. Неужели я ошибся? Я — честный дор. Пришёл в ваш город не с целью кого-то убить или обокрасть, а с нуждой. Мне хотелось есть. Я неделями жил в Предгорьях, спасаясь от диких зверей и питаясь травой. Я очень хотел есть. У меня с собой были деньги, за которые я хотел купить еды. И где теперь мои деньги? Почему я оказался в колодках? В чём я виновен?..

— Сядьте!

Крик судьи не остудил подсудимого, но стражники, вошедшие в круг света, быстро усадили его обратно.

— Вы обвиняетесь в сговоре с дорийцами, — провозгласил судья. — Такое обвинение вам подходит?

— Сговор с дорийцами? — удивлённо переспросил подсудимый. — Кто? Я? Да вы знаете, чего я натерпелся от них? Вы хоть можете себе представить?

Подсудимый, в котором Гунтер опознал знакомого хайдора, забился, словно в истерике, сидя на стуле. Стражники удерживали его.

— Я считался у них рабом! — закричал хайдор на весь зал. — Вы смеете обвинять меня в том, что я заодно с дорийцами? Да как у вас язык повернулся?! Я не хотел говорить этого, чтобы не выглядеть какой-то жертвой. Всё-таки я сохранил гордость даже за время рабства! Но видимо придётся всё рассказать…

Хром замолчал, видимо собираясь с мыслями.

— Рассказывай, — попросил кто-то из зрителей. — Не томи!

— Расскажу! Слушайте! Я — сын простого охотника. Всю жизнь прожил на той стороне реки. Мы с отцом ходили в Предгорья, чтобы охотиться и хоть как-то сводить концы с концами. У меня был только отец. А у него — только я. Мать свою я не видел, так как она умерла в родах, подарив отцу сына, как когда-то и обещала. Вот однажды на охоте, мы и попали в засаду… Оракаи напали неожиданно. Отец отбивался из последних сил и призывал меня бежать одному, но я не оставил отца, даже когда лидер оракаев повалил его на землю, а потом свернул шею. Я не отпустил его, даже когда ударом по голове меня лишили сознания!.. Так всё было! Потом меня продали в Иолк — город дорийцев. Чего я там только не видел. Какие ужасы там творятся! Меня ежедневно били, за то, что я не подчинялся. Вот свидетельства тех мук.

Хайдор скинул с плеч рубашку и показал всем свою исполосованную шрамами спину. Народ ахнул. Подсудимый продолжил:

— Но каким бы гордым я ни был, но и меня заставили подчиняться. Мне трудно признаваться в этом… но я сдался. Вы можете презирать меня и считать за это предателем, но я не мог больше терпеть боли. Я служил рабом у дорийцев. Возможно, одно это делает меня виноватым!

— Нет! — кричала толпа. — Ты молодец! Кремень!

— Тишина! — вмешались судьи.

— Однажды в Иолке назрела пора, — продолжил подсудимый. — Рабы взбунтовались, вспомнив, кто они. Мы все, как один вспомнили, что мы — доры! Подняв мечи против хозяев, мы обрели свободу. Пусть на пару часов, но свободу. Не многим удалось выжить. Ещё меньше — сбежали. Я оказался из тех, кто сбежал… Понимаю, что мне нужно было остаться и сражаться до самой смерти, но я не мог… Мне приказали передать послания семьям тех, кто не сумел выжить. На меня повесили долг мёртвых. Я должен был добраться до семей и передать им последние слова их родных, погибших в плену дорийцев…

Сквозь гордую речь юного хайдора проступили слёзы. Толпа заревела в поддержку.

— Тишина! — вновь вмешались судьи. — Если продолжите кричать, то заседание станет закрытым.

— Извините за слёзы, — оправдывался Хром. — Не могу без грусти вспоминать тех, кто спасал меня много раз… Я сбежал. Меня преследовали. Даже оракаи выступили совместно с дорийцами. Меня загоняли, как на охоте. И однажды я не выдержал. Свалился без сил. Тогда-то меня и схватили оракаи. Охотники разделились на группки. Схватили меня только двое. Но я был так слаб. А оракаи так сильны. Но среди них был тот, кто убил отца. И тогда, словно новые силы открылись во мне. Словно умерший отец поделился своей смелостью и силой. Я сумел вырваться и убить врагов…