Рутея - Андрей Валерьевич Скоробогатов

Способности. Ближе к истине оказался второй вариант — бедняга Гунтур поцеловал её в щёку, даже как-то по-отечески. Девица, выглядящая не по годам зрелой, не только ответила поцелуем в губы, но схватила руку преподавателя и положила себе на грудь.

За этим делом их застукал учитель литературы. Назревал новый педсовет. Подумалось, что я уже начал уставать от бесконечных совещаний и заседаний — что в лицее, что во Дворце.

После уроков ко мне в кабинет постучали.

— Мистер Корнин? Я из соседней средней школы. Увидел объявление о клубе нумизматики.

Я почувствовал, что он идёт ко мне в гости всего за пару минут до этого и толком не смог подготовиться. Актёром я всегда был никудышным, и радость по поводу встречи скрыть не смог.

Наша радость увидеть полусеяного сравнима, пожалуй, с человеческой радостью найти дальнего родственника после долгой разлуки — вне зависимости от того, чьим родственником является этот человек. Поиск полукровок в человеческой массе — увлекательное занятие, сродни поиску дикого жемчуга в океане. Мы не можем их искать теми же Алгоритмами, что ищем простых людей. Поисковики просто пропускают их в толпе, как какой-нибудь неодушевлённый предмет. Потому-то многие из нас и не сознаются в том, что у них есть дети от брака с человеческой женщиной. Тем более редко сознаются наши девушки, вынесшие под грудью дитя от человека.

Вместе с тем, все полусеяные опасны для нас и могу стать как нашими врагами, так и нашими друзьями.

— Надо же! — сказал я, не отрываясь от таблиц успеваемости. Я думал, что пора закрывать кружок. Уже никто не интересуется монетами. Я, конечно, подавал объявление, но…

— Рэд Стефансон, — представился парень и без каких-либо колебаний протянул монету. — По правде сказать, я тоже не особо интересуюсь. Но это монета мне показалась очень редкой. К тому же, она буквально… свалилась мне под ноги. Словно материализовалась из неоткуда.

Я взглянул ему в лицо — первый раз своими собственными глазами. Моего роста, с неширокими, но крепкими плечами, волосы слегка вьются. Нос с лёгкой горбинкой и разрез глаз действительно выдавали в нём метиса. Ещё у парня оказался синяк под глазом.

— Где это тебя так?

— Так… пустяки, приятелю показалось, что я бросил его в один неподходящий момент.

Я вспомнил, как в разговоре с Рэдом инспекторша упоминала о вылазках парня на Призму. В досье это тоже значилось. Не поладил с проводником или спутником? Круглосуточно я следить за ним не мог, а выяснять это задним числом заняло бы лишнее время.

— Парень хоть сам не пострадал?

— Ну, я показал ему, что он заблуждается, и… Я отвлёкся, сэр, я не об этом. Вот монета. У меня хорошо работает голова, и мне кажется, что всё это было подстроено. Возникшая из неоткуда монетка, объявления о никому неизвестном клубе нумизматов, оказавшееся так близко.

Парень оказался жутким упрямцем. Или не упрямцем? Я даже слегка опешил.

Не мог же он быть уже завербован кем-то?

— Ну, рекламные технологии совершенствуются, говорят, в век колонизации они могли безо всяких хитрых приборов угадывать мысли людей, и… дайте рассмотрю монету. Так… Рутенийская гривна, 310 год. Всё ясно. Никаких догадок у самого нет, откуда эта монета?

Рэд присел на табуретку напротив.

— Из Рутении, я полагаю. Только почему «гривна»? У них же совсем по-другому называется валюта, кажется, Рутен.

— Да. По-другому, ты прав. И год странный, не находишь? 310 год не может быть годом новой эры. Тогда на Земле не было ни рутенийского языка, ни его прародителя — русского, ни страны, ни даже технологий такой чеканки. Ни электричества, ни дизеля, ни станков, ничего! Только конные упряжки, каменная кладка…

— Я читал. И фильмы смотрел, — кивнул парень. — У меня, между прочим, «отлично» по древней истории. Хотите сказать, это уже из Рутении? Тогда нумерация с какой даты, с даты начала колонизации?

— Нет, приятель, это с даты её окончания. Знаешь, как это произошло?

— Корабли перестали долетать до Земли. Какое-то поле вроде сферолётного в точке Лагранжа. А потом началось Малое Средневековье.

— Примерно так. Только началось оно не сразу. Сначала через пять лет закончилось топливо и средства для ремонта сферодвигателей. А заводы достроить не успели. Потом произошли бунты и распались четыре директории — две африканские, фарси и латинская. А две англоязычные директории, Атлантическая и Австралийская, наоборот, объединились и…

— И переродились в Первую Амирланскую Империю. Я это помню, сэр.

Мне снова показалось, что он читает мои мысли. Именно так я и хотел выразиться — «переродились». Я продолжал.

— Потом империя распалась на королевства, ну, и далее по списку, это уже не важно. А у Рутении тоже были определённые проблемы. Люди на востоке и на севере начали уходить в сельские поселения и основывать свои удельные княжества, натыканные то тут, то там подальше от трасс. И одно из этих княжеств на острове Констант, в Северо-рутенийском море, просуществовало почти три века, войдя в состав Рутении совсем незадолго до переоткрытия сферодвигателей. Они были самыми развитыми и большими из заморских территорий. Их называли «Северной Кеолрой», сравнивали с островом, который лежит почти симметрично, через перешеек. Они одними из первых самостоятельно сумели развиться до нефтедобычи, построили небольшой, но неплохой дизельный флот, держали в напряжении все северные моря. Вели бойкую торговлю и с Новой Калифорнией — откуда, скорее всего, и взялась эта монетка. А сгубило их то, что их правители объявили себя истинными продолжателями Рутенийской Директории и пытались воевать с соседями, со своим собственным народом.

Я затеял эту спонтанную лекцию не только потому, что увлёкся, и потому что сам родился в Малое Средневековье. Заодно я попытался нащупать, насколько сильно срабатывание Алгоритма защиты. Меня снова словно ошпарило, к этому я уже был готов, но мне вдруг стало страшно. Совсем не из-за того, что он предсказуемо оказался Сеяным. В момент, когда я упёрся в невидимый барьер, мне показалось, что в ответ из-за барьера Рэд посмотрел на меня.

Так смотрят другие Сеяные, когда им разрешают скопировать какие-то воспоминания друг у друга.

* * *

Как я уже говорил, каждый полусеяный защищён особым образом от любого негативного воздействия, оказываемого нашими Способностями. От внушения, он физического воздействия, от чтения мыслей, от микровоздействий на структуру тела и так далее. Есть некоторые исключения, но в определённой степени они даже сопротивляются глобальным воздействиям — по изменению погоды, по предотвращению взрывов