По головам 5 - Ярослав Георгиевич Горбачев

крошечный старомодный паровоз обдал всё вокруг вонючим чёрным дымом из высокой трубы, натужно запыхтел и стал, ощутимо дёргаясь, разгоняться. Самоходный агрегат тащил состав из нескольких вагонов с таким трудом, как будто в каждом из них лежала чёрная дыра, а не какой-то жалкий десяток-другой пассажиров.

Кажется, даже пешком было бы быстрее.

Невыносимо!

И с необходимостью терпеть всё это Эмануэля не мог примирить даже прекрасный вид за окном из некачественного и грязного стекла, густо покрытого пылью.

А полюбоваться было на что.

С одной стороны лениво несла свои мутные зелёно-жёлтые воды полноводная река. По её поверхности шлёпал колёсами небольшой пароходик, дальний сородич трудяги-паровоза, такой же медлительный и архаичный. За ним тянулся шлейф из всё того же вонючего чёрного дыма, а на далёкой палубе можно было различить пассажиров.

С другой стороны возвышались монументальные скалы с плоскими, будто срезанными мощным лазером, вершинами. Их отвесные склоны кое-где поросли зарослями чахлого кустарника, но в основном краснели вызывающей наготой изъеденного дождями и ветрами известняка.

Где-то там, почти на самом вверху, с камня на камень прыгал горный козёл. Будто почувствовав обращённое на себя внимание, он повернул бородатую голову на шум и с высокомерным презрением посмотрел на ползущую где-то далеко под копытами неуклюжую штуковину, не способную прыгать и карабкаться так же ловко по склонам, как он.

Встретившись глазами с этим тупым животным, Эмануэль вспылил.

Козёл был очень уж похож на Андре, товарища-одногодку, с которым наследник рос вместе. Сразу начали приходить в голову мысли о том, что скажут сверстники, если узнают… И показалось, что это уже слишком.

— Дядя! Я вызову капитана и попрошу, чтобы он нас забрал. Мне надоело!

Мужчина в шляпе поёрзал на жёсткой деревянной скамейке, скривился, пошевелил торчащей изо рта сигарой, выпустил облако терпкого табачного дыма прямо в лицо наследнику и всё таки соизволил ответить.

— Капитан сюда не полетит. Не ной. Скоро доедем.

— Скоро? Да нам ещё ползти и ползти! И от тебя дыма как от того чайника-переростка, который нас вперёд и тащит! Хватит уже коптить!

— Хочу — и буду. Успокойся.

— Не успокоюсь. Объясни мне хотя бы, зачем? Чего ради? Ещё и весь этот маскарад!

Молодой человек с презрением взял двумя пальцами ткань грубой хлопчатобумажной рубашки, которая была на нём надета, и оттянул её в сторону. Перевёл взгляд вниз, на ещё более грубые штаны. И на сапоги без встроенного климат-контроля, в которых было сейчас невыразимо жарко и неудобно.

— Так надо.

— Что — так надо?

— Раньше сюда нельзя было прилететь, — поняв, что племянник не отстанет, дядя вздохнул и всё-таки начал объяснять. — Только приехать — вот как мы сейчас. Этот путь проделал когда-то и твой отец, и я…

— Ну и что с того? Неужели из-за того, что вы когда-то здесь ездили, я должен терпеть то же самое? Всё поменялось! Я говорил с нашими, кто уже побывал тут. Всё просто! Прилетели, настреляли, улетели! И никаких проблем. Дел на пару часов, и можно возвращаться.

Дядя снова недовольно пыхнул дымом. И вновь ответил только после паузы.

— Тебе слишком легко всё даётся. Ты изнежен и привык жить на готовеньком. Поработай хотя бы тут!

— Какой смысл такой бесполезной работы? Уж лучше тренировки, да хоть бы даже занятия по теории!

— Так ты и на тренировках всё делаешь спустя рукава. А теорию списываешь.

— Ну и что с того? Все так делают!

— Вот попробуешь по-другому.

— Дядя…

— Не старайся. Я всё сказал. Менять ничего не буду.

— Я расскажу отцу…

— На здоровье. Он в курсе.

— Ладно. Но хотя бы объясни, зачем ты забрал у меня коммуникатор? Я даже не могу ролики полистать! Чем мне заниматься-то ещё, пока едем?

— Сиди, смотри в окно.

— Ну дядя! Верни коммуникатор! Или давай капитана вызовем…

— Ты меня достал! Заткнись!

Мужчина не выдержал и рыкнул на племянника. Тот понял, что перешёл черту, и всё-таки решил смириться. Временно. Потому что в гневе дядя страшен, и лучше его до грани не доводить. Может сделать что-нибудь плохое, о чём придётся потом жалеть.

Ничего. Когда Эмануэль вырастет, наберёт Силу, займёт достойное место в семье — он покажет этому самоуверенному старикану! Заставит его сполна отплатить за всё!

Улыбнувшись приятным мыслям, наследник отвернулся от хмурящегося родственника и остановил взгляд на сидящих наискосок от них местных девушках, в смешных длинных платьях, шляпках и даже перчатках — и это при такой-то жаре! В таких излишне пышных и несовременных нарядах они выглядели не менее архаично, чем деревянные скамьи и дощатая обивка вагона.

Хотя одна, как показалось Эмануэлю, была очень даже ничего. Биологическим возрастом заметно его старше, но это не проблема. Зато — красивая на лицо, голубоглазая, со свежей, чистой кожей, смешливая и живая. Приодеть бы её… Или, вернее, подраздеть, избавить ото всей этой избыточной обёртки, под которой даже ноги-то толком не разглядеть… И вышла бы конфетка ничуть не хуже служанки Жаклин, которую отец подарил Эмануэлю, чтобы тот стал мужчиной.

Жаклин тоже была собой хороша, а также вынослива, услужлива и послушна, но наследнику уже давным-давно надоела. Кажется, он перепробовал с нею вообще всё, что только можно вообразить, и что только могла подсказать хранящая бесконечное множество вариантов глобальная информационная сеть. Несмотря на все ухищрения красивая живая игрушка, ставшая привычной до последнего стона, уже тысячу лет как наскучила… Хотелось чего-то нового, необычного.

И это даже безотносительно красотки Аннет из дружественного рода, на которую Эмануэль постоянно заглядывался — и которую было нельзя, потому что политика. Вторую дочь в семье родители планировали выдать за наследника рода Рошфоров, с которыми Галлоны после нескольких кровавых войн стремились поддерживать нормальные добрососедские отношения, из-за чего Эммануэлю не светило в этой истории вообще ничего хорошего. Он как-то попросил отца решить вопрос, но получил от того внезапный и категоричный, очень непривычный отказ. Впоследствии