Альтернат - Медина Мирай

После сна Айрис взяла кувшин, закинула его в кожаный ранец и отправилась за водой – к колодцу, расположенному шагах в ста от главных ворот. Обычно ей приходилось трижды проделывать этот путь: за раз она могла принести лишь один полный кувшин, а этого хватило бы всего на пару обедов.

Добравшись, Айрис поставила кувшин у колодца и начала опускать в него железное ведерко на веревке. Внезапно все у нее перед глазами перевернулось, закружилось и потемнело, а затем тело окатило холодом. Айрис упала в колодец. Подняв голову, она с досадой увидела довольные лица соседских девушек, которые ей в этом помогли. Кажется, они ругались. Или радовались. В тот момент растерянной, напуганной, до ниточки промокшей Айрис было тяжело понять.

За что с ней так поступили?

Когда девушки ушли, она изо всех сил уперлась в каменные стенки руками и ногами. Не знала наверняка, но чувствовала, что если снова упадет в воду, то утонет. Как и все жители деревушки, плавать Айрис не умела. Просто негде было научиться.

Что теперь делать? Как выбраться наружу?

До края колодца было всего два ее роста, но и они казались непреодолимыми. Айрис вспомнила, что когда «говорящие» в чем-то остро нуждаются, то открывают рот и издают какие-то звуки так сильно, что можно почувствовать вибрацию предметов рядом. Она решила попробовать, хотя не совсем понимала как. Отчаянно, из раза в раз она набирала полные легкие воздуха и пыталась издать хоть что-нибудь. Силу своих криков она оценивала по вибрации стен колодца. Когда боль в горле стала мучительной, она замолчала. Ноги и руки ныли от напряжения. Еще немного, и она упадет в воду.

Было так страшно, так хотелось жить, что Айрис не могла потратить остатки сил на слезы. Она решила лезть наверх. Шаг за шагом. Сначала приподнимая туловище, затем ставя одну ногу чуть выше, следом приподнимая вторую. Повторять так до тех пор, пока голова не выглянет над краем колодца. Пока не получится закинуть на него руки и ноги, перевернуться и упасть прямо на землю.

Выбравшись, она какое-то время лежала неподвижно: ждала, когда рвущая боль отпустит тело. Наконец она села, прислонившись к «домику» колодца, и заметила рядом глиняные осколки кувшина. Ранца нигде не было.

За что с ней так поступили? Что плохого она сделала, что должна была расплачиваться за это жизнью? Ведь расправлялись с убийцами, ворами, насильниками. Так за что?

Мокрая, измазанная в пепле и грязи, она поплелась домой, глотая слезы. От непонимания, от обиды, от страха. Как встретят ее родители?

Зайдя в деревеньку, Айрис не подняла головы. Она привыкла к недобрым взглядам, но никак не к насмешливым. Решила не смотреть по сторонам, чтобы не привлекать внимания. Но что-то было не так. Не чувствовались вибрации привычной в деревеньке жизни, да и пахло чем-то незнакомым и пугающим.

Айрис подняла голову – и крик ужаса застрял в горле. Ноги налились холодом и слабостью, подогнулись. Ее окружали тела. Упав на колени, Айрис подползла к женщине, лежавшей на животе, потрясла ее и вдруг заметила: она не дышит. А это значит…

Тут же Айрис вспомнила о родителях, и глаза защипало от подступивших слез.

Столько вопросов кружилось в ее голове, пока она бежала на рынок. Что здесь произошло? Почему все мертвы? Что делать теперь? Впереди показались знакомые прилавки с едой, сумками, посудой и кухонной утварью, а рядом – тела. Казалось, все уснули, но Айрис, едва взглянув на них, понимала: перед ней мертвецы.

И вот семейный прилавок, а за ним, ближе к стене соседнего дома, обнявшись, лежат отец и мать. Айрис застыла, охваченная ужасом. Слезы безудержно бежали по ее перепачканным пеплом щекам. Соленый привкус влаги на губах привел ее в чувство.

Она закричала во все горло. Обошла прилавок и принялась трясти родителей: может, хотя бы они просто спят? Пусть погибла вся деревня, но только не они. Нет, они должны жить! Они – вся ее жизнь.

Но их больше нет, и жизни – тоже. Айрис поняла это сразу, но никак не могла принять. Сейчас ей было неважно, что или кто отнял у нее родителей. Она подумает об этом потом, если только прежде не погибнет сама.

Айрис легла между матерью и отцом, положила на себя их руки – еще теплые и мягкие – и закрыла глаза. Она все еще не отпустила надежду на то, что просто видит дурной сон, и с этой надеждой уснула.

* * *

Ее разбудили чьи-то прикосновения. Кто-то тряс ее за плечо.

Она открыла глаза, а перед ней стоял он – странный мальчик из книжки, с черной кожей и светящимися глазами. Впрочем, уже не мальчик, а высокий юноша в черных одеждах с золотой вышивкой на рукавах. Кажется, он был напуган или расстроен – по лицу сразу и не поймешь. Он что-то говорил, и Айрис, сонная, еще не пришедшая в себя после всех потрясений, лишь ждала, когда он наконец поймет, что ответа не будет.

И все-таки почему у него такие странные янтарные глаза? Совсем как у одной черной ящерки, которую Айрис посчастливилось увидеть в детстве.

Впрочем, это неважно. Ничего больше не имеет значения.

Судя по всему, незнакомец наконец понял, что Айрис не может ни говорить, ни слышать. Словно в подтверждение ее догадок он постучал рукой по своему уху, а затем по рту. Она медленно кивнула. Он вскинул брови и поджал губы. А точнее, эту янтарную полоску с легкими очертаниями губ.

После все произошло очень быстро. Мужчины в доспехах, вероятно, люди того незнакомца, вытащили ее из холодных объятий родителей и поставили на ноги. Увидев бледных отца и мать со стороны, Айрис задохнулась от боли, в горле снова встал ком. Все-таки это правда. Они мертвы.

Чернолицый незнакомец о чем-то заговорил с другим юношей. Он тоже походил на героя из книжки: Айрис узнала его по необычайно серой коже и черным волосам. Глаза у него тоже оказались янтарные, но уже больше похожие на простые человеческие, одет он был во все черное, но Айрис заприметила только распахнутый плащ. И его выражение лица. Почему-то он был очень напуган и в какой-то момент отступил.

Незнакомец, разбудивший ее, принес воды в кожаной фляге и немного сушеного мяса в мешочке. Айрис с большим удовольствием осушила флягу, но от