Ловчая ветра - Мехтильда Глейзер

Неужели это возможно?! Да нет, абсурд! Королева наверняка приложила все усилия и перевернула каждый камень, чтобы найти свою собственность. Предположить, что это нечто лежит в том углу на полу всеми забытой камеры, где вдруг оказалась я…

Нет, слишком много совпадений!

Я выползла из-под койки и села на неё.

Снова стало ужасно холодно, и хотя я выжала платье и растёрла ноги, чтобы хоть немного согреться, смысл происходящего от меня ускользал.

Я долго размышляла над словами оракула. И прежде всего о том, как Амулет Ветров (если это действительно он светится там в ручье) оказался здесь той ночью.

Мог ли взрыв отбросить его так далеко?

Неужели поток уже тогда протекал через эти стены и унёс его с собой?

И почему королева его не обнаружила?

Или… она его всё же нашла?

Встреча с Бо и странная находка настолько выбили меня из колеи, что я даже впервые попробовала кашу, которую охранник – должно быть, наступил вечер – просунул через окошко в двери. На вкус она была совершенно отвратительной, но в последний раз я ела почти два дня назад и успела проголодаться, а потому проглотила всю порцию лишь для того, чтобы потом свернуться клубочком на койке, мучаясь от боли в животе. Проклятье.

Чуть позже, несмотря на тошноту, я погрузилась в тяжёлый сон, и поскольку недавно сама старательно вызывала воспоминания, мне приснился мой старый знакомый кошмар о том, как, прокравшись мимо спящего помощника тюремщика, я с помощью амулета освободила Бо и его стаю. Но на этот раз мама была рядом. Она как тень спешила со мной по коридорам, заглядывая мне через плечо, когда я открывала одну дверь за другой, и шёпотом объясняла, что делать дальше.

– Очень хорошо, – пробормотала она. – Теперь главный замок. Не волнуйся, он откроется легко. Нет, надо повернуть амулет немного наискосок. Видишь? Так он как раз проходит в замочную скважину.

– О, спасибо.

Я улыбнулась королеве, и она улыбнулась в ответ. Её тонкие черты лица смягчились, а тёмные круги под глазами казались бледнее обычного. Только в её взгляде было нечто странное, что не вязалось с её внезапным дружеским расположением. Что-то холодное, расчётливое, отчего я насторожилась. Как будто у неё были скрытые мотивы, и она планировала что-то, чего едва могла дождаться…

И вдруг, посреди сна, я поняла: амулет в моей камере – это ловушка. Так и должно было быть. Мать хотела, чтобы я его нашла. Так или иначе.

Поэтому она и не привела приговор в исполнение.

– Чего ты хочешь от меня? К чему всё это? – спросила я маму во сне, но она молчала и лишь продолжала улыбаться.

Что-то я упустила. Во сне я сорвала амулет с шеи и бросила его к её ногам. Королева не шевельнулась. Но её глаза едва заметно округлились, когда драгоценность скользнула по лавовому камню.

Потом изменилась и её фигура, стала выше и шире в плечах, более угловатой и мускулистой. Мы с ней уже не стояли в коридоре, я снова лежала на жёсткой койке в подземелье, а мамино платье превратилось в тёмный плащ, капюшон которого Аарон откинул назад. Он наклонился надо мной.

– Робин! – пробормотал он, обнимая меня и шепча бесчисленные извинения, уткнувшись в мои волосы. Он прижимал меня к себе так крепко, что я едва могла дышать. Да, действительно, даже во сне мне вдруг стало трудно дышать, и я ощутила запах моря и услышала треск молний.

Не раздумывая, я прижалась к его груди и услышала, как бьётся его сердце. Наши тела словно магнитом тянуло друг к другу. Он был таким милым и тёплым…

– Ты прощаешь меня? – спросил Аарон. Его голос звучал как песня, его губы коснулись моей щеки. – Я так скучал по тебе. – Он вдруг замер и минуту внимательно вглядывался в темноту.

Что там? Шум? Мама вернулась?

– Аарон? – задыхаясь, произнесла я.

– Слушай, давай поговорим потом. Сейчас совсем нет времени. – Он отпустил меня и накинул мне на плечи другой плащ. – Пошли отсюда, – прошептал он, взяв меня за руку и указывая на приоткрытую дверь камеры. – Пора.

– Но как же… – заикаясь, произнесла я, поднимаясь и понимая, что проснулась и это настоящий Аарон нетерпеливо тянет меня за собой. Посреди ночи. В лабиринт каменных коридоров.

Дверь камеры скрипнула, когда мы проходили мимо.

Как только мы переступили порог, я остановилась и ахнула: выходит, Аарон действительно набрался наглости появиться здесь?! И это после всего, что он со мной сделал!

Я отступила на шаг и влепила ему пощёчину. Аарон тихо зашипел и негромко выругался, но потом снова попытался взять меня за руку. Но я не далась и, скрестив руки на груди, уставилась на него, не зная, что делать: кричать или ударить его снова.

Он выглянул в коридор. Из-за угла мог в любой момент показаться патруль. Но сейчас в тусклом свете медуз в лампах никого не было видно.

Аарон вздохнул:

– У меня с самого начала был план. Детали объясню позже, сейчас нужно спешить. Дамиан ждёт снаружи в котельном катере.

Я не двинулась с места, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не вцепиться ему в горло. Он молча потёр лицо рукой.

– Я знаю, ты злишься, потому что всё выглядит так, будто я тебя предал, – прошептал он. – Но я… я всё это время хотел освободить тебя. Разве ты не поняла, почему я подмигнул тебе в Стеклянном зале? – Его бровь дёрнулась. – Я бы никогда не отдал тебя просто так. Поверь мне на слово.

– Забавно, – усмехнулась я. – Но ты сделал именно то, что сделал!

Аарон кивнул, а потом покачал головой:

– Послушай, сегодня днём её величество официально назначила меня советником, пожизненно. Теперь я вхожу в её ближний круг и, возможно, смогу узнать, что не так с погодой и почему королева ничего с этим не делает. Понимаешь? Мне пришлось пойти на этот обман. Зато теперь у нас гораздо больше возможностей что-то предпринять.

Я поджала губы.

Из-за него сбылся мой самый страшный кошмар, мучивший меня последние четыре с половиной года! К глазам подступили слёзы. Какой ужас, он не должен видеть, что я плачу!

Лицо Аарона исказилось как от боли:

– Прости меня! Я надеялся, что до этого не дойдёт и королева уступит раньше. И я не мог посвятить тебя в свой план, как и Фару с Дамианом. Это было слишком рискованно. Фара на меня ужасно рассердилась, но я надеялся, что хоть ты всё поймёшь. О, Робин, ну пожалуйста, прости меня… – пробормотал