Гоцюй - Джин Соул

Кровь золотой птицы, из которой были изготовлены пилюли, действительно пробудила частицу первородной души, дремлющую в смертном теле Чэнь Ло, а вместе с ней и память о той клятве, что У Минчжу принёс когда-то. Он крыльями своими поклялся – непреложная клятва! – быть верным А-Цинь, но этот Чэнь Ло изначально был неверен: у него были другие женщины, он не хранил непорочность, он думал о других женщинах. И эта клятва, как и было предначертано за её нарушение, теперь медленно убивала его за измену: кровь золотой птицы, которая должна была его излечить, стала для него, клятвопреступника, ядом.

Если память не вернётся к нему в ближайшее время или если он не прекратит думать о неподобающих вещах, то умрёт, прежде чем они дойдут до Птичьих гор – Разлучённых гор, как называют их люди. А-Цинь всеми силами пыталась его в этом убедить. Но этот Чэнь Ло сказал ей с явным недоумением: «Я ведь мужчина. Как я могу об этом не думать?» – для него было в порядке вещей фантазировать о женщинах. Это бесстыдство выводило А-Цинь из себя, она сдерживалась, как могла, чтобы не поколотить его за это. Когда У Минчжу всё вспомнит, он наверняка со стыда сгорит, что переродился таким похотливым псом!

Но ей хотя бы удалось убедить его отправиться в путешествие за противоядием, которое якобы скрывалось в тайнике у Разлучённых гор. Зная его слабину – этот молодой господин любил роскошествовать и сорить деньгами, – А-Цинь прельстила его упоминанием о сокровищах, которыми якобы был набит тайник, и яростно торговалась с ним за долю этих сокровищ, чтобы он поверил, что они существуют на самом деле. Золотое пёрышко, которое она ему показала, окончательно убедило его, и они отправились в путь.

Каким же изнурительным было это путешествие! Казалось, всё на свете пытается помешать им достигнуть цели. А-Цинь и не представляла, сколько трудностей они повстречают на своём пути. Их похищали разбойники, их пытались сожрать какие-то демонические жуки, их преследовали призраки и ожившие покойники, которые опять-таки пытались их сожрать. Они как будто притягивали к себе неприятности!

В этом путешествии Чэнь Ло разгадал тайну А-Цинь.

Сначала он узнал, что она только притворяется мужчиной – подглядел за ней, когда она купалась в озере. Но отношение его к ней нисколько не изменилось. Женщину он в ней не видел и влюбляться не спешил, по-прежнему обращаясь с ней как с ребёнком.

А потом он подглядел, как она превращается в золотую птицу, но это его опять-таки не смутило и ни о чём ему не напомнило. Он какое-то время держался с ней настороженно, хоть и не чурался, и даже спросил, не задумала ли она завести его в ловушку и съесть – как и поступают демоны с облапошенными людьми.

Но к тайнику с ней он всё-таки шёл. Он хотел жить. Выжить и отомстить своему брату-близнецу за предательство. Вернуться и вернуть себе свою жизнь. А-Цинь понимала: когда владелец вновь обретёт своё сердце, его прежние помыслы будут забыты. Но это двигало его вперёд, заставляя бороться с «отравлением» внутренними жизненными силами. И он хотя бы на время забывал о своих женщинах!

Каждый шаг приближал их к предначертанному Судьбой. А-Цинь чувствовала странное воодушевление, смешанное с холодящей душу тревогой. А может, это было лишь предвкушение после долгого ожидания.

Оказалось – предчувствие.

74. Возвращённое сердце

Каким бы изнурительным ни было это долгое путешествие, А-Цинь не жаловалась. Чем ближе они подходили к Разлучённым горам, тем более взволнованным становилось её сердце. Даже этот Чэнь Ло, усмехаясь, заметил, что она как воробей подпрыгивает на каждом шагу. Он думал, что это предвкушение лёгкой наживы двигает А-Цинь, да и сам не прочь был разжиться за чужой счёт. Ну и пусть думает, так легче было его направлять. Он почти не задавал вопросов.

Тайник ещё предстояло разыскать. А-Цинь никогда в нём не бывала – женщинам не положено покидать гору, – но подслушала как-то разговор стражей-индюков, наставляющих новобранца, потому знала в общих словах, какие ловушки установлены вокруг и как их избежать. Правда, с тех пор на горе Певчих Птиц прошло неизвестно сколько времени, но вряд ли что-то поменялось: птицы не любили перемен.

Она не ошиблась. Но, войдя внутрь, А-Цинь остановилась как вкопанная, сердце упало в пропасть, пожравшую её изнутри, когда она увидела, что тайник пуст.

Нефритовая шкатулка, в которую отец велел запечатать сердце У Минчжу, стояла на каменном постаменте в центре этой рукотворной пещеры. Свет, льющийся из затянутого слюдой потолка, и тени образовывали вокруг постамента мандалу со сложным узором – охранную печать. А-Цинь знала, для чего она: чтобы сердце не обратилось пылью, как случается с останками всех птиц.

Это было очень жестокое заклятье: без сердца, в котором заключена демоническая душа[8], птица не сможет возродиться. Впрочем, на самом деле это возможно, как выяснилось на примере Чэнь Ло, вот только это существо возрождается уже не птицей.

А-Цинь с трепетом открыла шкатулку, но тут же выдохнула с облегчением:

– На месте.

Сердце было завёрнуто в шёлковый отрез, пропитанный благовониями – для пущей сохранности. А-Цинь развернула шёлк. Сердце высохло и почернело. Сколько же времени оно здесь пролежало? Но А-Цинь не сомневалась, что демоническая душа всё ещё внутри, она чувствовала, как расходятся от сердца энергетические волны, напоминающие пульсацию.

Лицо А-Цинь утратило всякое выражение, пока она баюкала сердце в своих ладонях.

Тому, о чём она мечтала, не суждено сбыться. Её крылья пропали, а без крыльев – на что она У Минчжу?

В птицу она может превращаться лишь ненадолго, когда делает пилюли из собственной крови. Крылья выпустить в человеческом обличье не может, от них осталось лишь два уродливых шрама вдоль лопаток.

Когда он получит сердце обратно, а вместе с ним и все свои воспоминания, он её попросту не узнает: она и прежде-то была невзрачной, а теперь, в этой смертной оболочке, и вовсе лишь бледная тень прошлой себя.

На что она ему такая?

А-Цинь скрипнула зубами, приняв решение: вернёт ему сердце, убедится, что он в порядке, а там… Ей будет легко затеряться в мире людей, она почти лишена духовной силы, её не отследить. Скоротает свой век как-нибудь. А в другой жизни…

А что изменится в другой жизни? Нет крыльев – нет птицы.

Этот Чэнь Ло, казалось, заметил, что с А-Цинь творится что-то неладное, но его собственная судьба занимала его больше. Он исполнился подозрений и уточнил:

– Это и есть противоядие? Из чего оно сделано? Почему оно напоминает чьё-то высушенное сердце?

А-Цинь опомнилась, взяла себя в руки и на ладонях протянула ему сердце:

– Это оно и есть. Ты должен его принять – и вылечишься.

Он попятился от неё:

– Съесть его? Да ведь это… Это же чьё-то чёртово сердце!

«Твоё собственное», – подумала А-Цинь и быстро прижала высушенное сердце к его груди.

Между частями души явно установилась связь – тело буквально всосало сердце в себя с хлюпающим звуком. Чэнь Ло, ошеломлённый, схватился за одежду на груди и… упал, как подкошенный, глаза его закатились.

А-Цинь ловко подхватила его, уложила головой к себе на колени, опустила ладонь ему на грудь слева. Она чувствовала, как сердца сливаются воедино, и разрозненная пульсация превращается в чёткий ритм биения сердца – уже не человеческий, а птичий.

– Теперь всё будет в порядке, – прошептала она. – С тобой уж точно.

Этот Чэнь Ло – был ли он всё ещё Чэнь Ло? – лежал неподвижно, всё ещё бледный, как мертвец. Глазные яблоки под плотно сомкнутыми веками быстро двигались, как будто он видел сон.

Он и видел – сон, сотканный из воспоминаний.

75. Этот ворон в который раз познаёт бесцеремонность женщин

Рассветные лучи едва тронули края облаков, а они уже были на ногах, мало того – причёсаны, накрашены и полны решимости устроить свою судьбу. Ну, или хотя бы попытаться. В который