Дункан Мак-Грегор - Пёс бездны

— О-о-о? — удивился и встревожился разбойник.- Да так ли это?

— Так, уважаемый. И вот я в волнении замедлил шаг, а в глазах у меня помутилось и…

— Да-да,- услужливо подтвердил привратник,- он замедлил шаг, споткнулся о камень и рухнул в пыль.

С душераздирающим воплем Длинный Анто повернулся на скамье, вперил умоляющий взгляд в Куршана.

— Позволь мне остаться у тебя до утра, любезный друг. Едва боль моя утихнет, я уйду, вспоминая о тебе с любовью и благодарностью.

Разбойник нахмурился. Он терпеть не мог, когда чужой человек на ночь оставался в его доме, но обещание Анто вспоминать о нем с любовью и благодарностью решило дело.

— Могу ли я отказать тебе, о чахлая роза Бритунии? Оставайся, только расскажи мне еще раз твой сон. До сих пор с хвостом Мухруза ничего не произошло, но вдруг он и впрямь отвалится? Я не переживу такой беды.

Длинный Анто важно принял из рук слуги серебряную чашу с красным аргосским вином, расположился на скамье поудобнее и, дождавшись, когда Куршан займет место в кресле, начал пересказывать ему свой сон.

* * *

На рассвете следующего дня вор пришел на постоялый двор, известный в Шадизаре тем, что там по ночам происходили блошиные скачки. Длинный Анто сам не раз ставил на Пфаль-Митилену-Гво — блоху, выкрашенную хозяином в цвет ночи,- и никогда не уходил без выигрыша, впрочем, совсем небольшого.

На сей раз он даже не вспомнил о скачках. Взлетев по ветхой лестнице на второй этаж, он пробежал по грязному темному коридору до конца, остановился перед обшарпанной дверью и дважды с силой треснул по ней кулаком.

С той стороны послышался лязг дверного засова, скрип петель, а потом в коридор вдруг выпрыгнула растрепанная девица с пылающими щеками и предовольной улыбкой на розовых устах. Она кинула на вора быстрый лукавый взгляд и проворно поскакала туда, откуда только что явился он.

Анто вошел в темную тесную комнату. Там, на тахте, возлежал Конан. От него несло, как от винной бочки, черные длинные волосы были спутаны, глаза тусклы, туника разодрана, а на обнаженной груди алели три короткие царапины. Зато настроение киммерийца явно было превосходно.

Он махнул рукой новому приятелю, приглашая его сесть на край тахты.

— Ну? Хорошо ли тебе спалось в доме Куршана? — с усмешкой спросил варвар.

— Ах, Конан, я вовсе не спал! — воскликнул Длинный Анто, хватая наполовину опорожненную бутыль и делая два больших глотка.- Сначала толстяк донимал меня беседой о своей красоте, потом слуги передрались из-за пары рваных туфель, потом глупый петух заверещал во всю глотку, а потом я и сам не мог уснуть. И ты знаешь почему! Говори же скорей, как удалось тебе задуманное нами предприятие и удалось ли! Говори, я в нетерпении!

— Ха,- сказал Конан, пожимая плечами.- Еще бы не удалось!

— О-о-о…- с облегчением простонал Анто.- Какое счастье… Какое счастье!… Ну, чего ж ты ждешь, северянин? Поведай мне об этом приключении!

— Погоди…

Киммериец легко поднялся, сунул руку под тахту и выволок оттуда мешок, из коего вынул и положил на низкий стол всякого рода снедь. Вор с удивлением и восхищением узнал то, что прошлым вечером едал в доме Куршана.

— Ну, Конан… — Он покачал головой и улыбнулся.

А Конан уже ловко забрасывал в рот куски, глотал их, почти не жуя, и на приятеля не смотрел. Однако самодовольная ухмылка не сходила с его губ. Он и сам знал, что провернул это трудное дело как нельзя лучше, но восторг в голубых глазах Длинного Анто был ему весьма приятен.

Наконец он закончил трапезу, допил вино из бутыли и, словно отпрыск благовоспитанных родителей, вытер подбородок и рот рукавом туники.

— Я рад, что встретился с тобой, парень из Бритунии. Вдвоем мы неплохо потрудились,- сказал наконец Конан, и Анто порозовел от удовольствия.- Когда я услышал, как ты вопишь перед воротами дома, я чуть было не поверил, что ты и впрямь расшибся. Голос у тебя уж больно громкий.

Тут вор совсем закраснелся. Он не ожидал похвалы от столь сурового мужа, как киммериец. Впрочем, тот более не собирался его хвалить, а начал свой рассказ о прошедшей ночи:

— Когда парни поволокли тебя в дом, я быстро прошел в сад, а оттуда — к наузу. Ты оказался прав: его окружают густые высокие кусты патилы, которая воняет так, что заглушает все прочие запахи. Потому, наверное, пес не учуял меня, хотя прошелсовсем близко. Тогда с ним шли два охранника, и я решил подождать — кто-нибудь из них точно успел бы крикнуть, и вся наша затея провалилась бы, не начавшись.

— Ты верно поступил, Конан,- похвалил его Длинный Анто, который никак не предполагал в этом буйном варваре такой выдержки.

— Еще бы не верно,- ухмыльнулся Конан,- Вот и вышло: едва я съел кусок хлеба, что завалялся в кармане моих шаровар, как пес уже шел обратно, и шел без охранников. Посидел, поглядел по сторонам, а после сунул морду в науз и начал лакать воду. Вот тут-то я и подобрался к нему.

— Надеюсь, ты не убил его? — с тревогой в голосе спросил вор.

— Нет,- успокоил его киммериец.- Куршан — дерьмо, но и такое дерьмо не станет менять живого пленника на мертвую собаку. Я просто схватил его сзади за шею и немного придушил. Потом обвязал веревкой его морду, чтоб не вопил и не кусался, и затолкал в мешок. Вот и все.

— Все? А как ты вышел обратно? Ведь привратник к тому времени уже снова стоял у ворот. И охранники тоже… Почему не подождал утра? Тогда бы смог выйти следом за мной.

— Кром! Да я и не ходил больше к воротам! Я только прошел в дом и забрал со стола половину жратвы этого жирного недоумка, а после того вернулся в сад, перелез через стену…

— О-о? Но ведь стена так высока!…

— Только с той стороны. А в саду деревья упираются в нее ветками…

— Так ты залез на ветку и с нее перебрался на самый верх стены?

Конан не ответил, а только фыркнул. Для него не представляло труда одолеть и более высокую стену, снаружи или внутри — все равно. Не раз ему приходилось карабкаться даже на отвесную гладкую скалу, но прошедшей ночью он не мог рисковать. Если бы в саду оказался кто-либо из челяди Куршана, он непременно поднял бы шум и весь план сорвался бы в тот же момент.

Длинному Анто не надо было растолковывать. Он понял маневр Конана и снова исполнился восхищения и гордости за нового приятеля. Но каково же было его изумление, когда варвар вдруг бросил ему на колени черную мохнатую палку, издающую пренеприятный запах. Бритуниец отшатнулся и с брезгливой гримасой сбросил странный предмет на пол.

— Что это, Конан?

— Не узнаешь?

— О, нет… Неужели это хвост почтенного Мухруза?

— Так оно и есть,- сказал юный варвар, доставая из-под тахты непочатую бутыль.

— А… А сам Мухруз где?

— Да тут, в сарае.