Архимаг с пеленок. Том 3 - Валентин Якимов

class="p1">— Что? — настороженно спросил сын, закусив бледную бескровную губу.

— То, что мы любим тебя просто за то, что ты есть, сын! Не за то, что ты кого-то там обошёл и обставил. А за то, что ты жив, здоров, радуешься жизни! Тебе ещё рано рисковать собой ради внешнего престижа, понимаешь?

Глаза сына мгновенно наполнились слезами. И Валера не смог бы сказать — слёзы радости это, или слёзы грусти. И понял ли сын вообще хоть что-нибудь?

— П… Папа, но я же обещал!

— Обещал? Что обещал?

— Ты забы-ыл! — протянул Федя, начиная плакать. — Я обещал, что стану самым знаменитым, что покажу этому Косте и всем-всем-всем!!! Тогда вы будете меня больше всех любить…

— Федя! Прекрати это! — не удержался Валерий. — Мы любим тебя за то, что ты наш сын, а не за то, лучше ты кого-то, или хуже. Всегда помни это!

На сидящую позади жену в этот момент Валерий старался не оглядываться. И закрыть её от сына.

Уж больно он уверен — физиономия «любящей мамочки» полностью противоречит в этот момент его, Валеры, словам. В конце концов, для неё, как женщины из рода Воронцовых, влившей свою кровь в клан Бестужевых, сын интересен только если он чего-то стоит.

Иначе их брак — пустая трата времени. Это Валера в случае чего может всегда найти себе другую, и она родит кого получше… А для Вики тогда всё будет кончено.

Но почему тогда она хоть немного не может участвовать в воспитании⁈ Почему скидывает всё на служанок⁈

Валера вдруг осознал, что не может дать себе ответа. Что они с женой ни разу это так нормально и не обсудили. И это нужно будет исправлять.

Мальчик же смотрел на отца с лёгким недоверием. Валера правда старается быть искренним! Но… всё-таки доля лукавства есть в его словах. Всё-таки сейчас он даже немного… гордится храбростью сына?

— Федя, я горжусь тобой. — честно признался отец. — Хоть ты и глупо рискнул собой, но хотел ты как лучше. Я понимаю это и горжусь тобой, сын мой!

Федя слабо улыбнулся и расслабленно обмяк на постели. Похоже, именно этих слов он ждал куда сильнее, чем простых заверений в любви. Валерий и плетущаяся за ним скучающая Вика поспешили покинуть палату.

Сыну нужно дать время покоя. А в коридоре их уже ждали виновники «торжества». Осинские.

В конце концов, палата их собственного сына тут же, рядышком.

* * *

Очухался я, как выяснилось, лишь спустя пару дней.

Каникулы подходят к концу, скоро возобновится учёба, включая унылый Этикет, а я вот, лежу в палате, смотрю в потолок. Стараюсь получше понять, чем всё это для меня закончилось.

В первую очередь, закончилось всё явными проблемами.

Родители, пришедшие сегодня меня навестить и очень обрадованные, что я иду на поправку, ничего не говорят, разумеется. Только вот очевидного не скроешь.

Постная физиономия отца, нервничающая мама, кто-то из управляющих, ругающийся с ними в коридоре прямо за дверью палаты… Всё это не осталось незамеченным.

И всё-таки, я ещё здесь. Я всё ещё не отчислен! А родители не привлечены за какую-нибудь там халатность. А значит, жить можно.

Значит, надо больше сил сосредоточить на другой стороне вопроса. На том, что я в итоге приобрёл. А с проблемами будем разбираться по мере их поступления.

А приобретения определённо есть! Прикрыв глаза, я стал погружаться в свой астральный фон, «ощупывать» каналы, узлы маны и сам Источник!

— Хе-хе-хе. — не удержался я, тихонько посмеиваясь. Ведь то, что я вижу, не может не радовать!

Часть каналов вновь вожжена, это несомненно. Плечи, часть узлов в руках, в груди… Всё это опять придётся восстановить. Но теперь намного быстрее, чем раньше — ведь все эти каналы не только выгорели.

Они снова расширились!

Общий магический фон, который в садике повышен, постоянный контакт с тем же Лабиринтом — всё это повышает «эластичность» всех каналов в теле. Заставляет их постоянно прогонять через себя небольшие дозы маны.

И сейчас, когда я резко сотворил аж два мощных заклинания подряд, когда через тело было пропущено настоящее озеро энерги, каналы эти не только и не столько разорвались…

Сколько растянулись. Расширились!

— Не думал, что это станет возможно так рано. — в задумчивости пробормотал я, глядя на капельницу, уходящую в руку. Я чувствую. как из неё льётся целительный астрал, восстанавливающий сожжённое и взорванное.

Приятное чувство.

Знаете, почему даже одарённых детей обычно берут учиться магии далеко не с рождения? Почему я сам настоял на возрасте в восемь лет для поступающих в мой Гимнасий?

Да, в том числе потому, что до семи лет ребёнок хочет в первую очередь играть, а не учиться. Это тоже. Но.

Главным критерием для меня было то, с какого возраста детям можно активно расширять каналы и укреплять узлы ауры. Не «хирургически», калеча и уродуя ауру и тело, а методом упражнений.

До сего дня я был убеждён, что даже у гениев шесть-семь лет — нижний предел. Ан нет — теперь я могу точно сказать: укрепление моих каналов вследствии творения чар — вовсе не случайность.

А это значит, что дальнейший путь развития намечен и определён!

Главное — с обращением к Заклинанию не переборщить. Уж лучше я буду вспоминать и сам творить чары попроще, но из своей маны.

Телекинезом я подтащил детскую кружечку с водой, стоящую на столе. Специально попросил маму налить и оставить. Телекинез в таких пределах, конечно, уже почти ничего во мне не развивает, но это лучше, чем ничего вообще.

Довольный собой и уверенный в завтрашнем дне (в том, что он будем унылым и тяжёлым, но всё это к лучшему!), я продолжил вглядываться в себя и скурпулёзно укреплять повреждённые каналы.

Благо, недостатка в астральной жидкости, наполненной живительной маной, у меня пока нет. Круглые сутки капельница подключена!

Это заняло ещё два дня. Мама с папой в это время старались ничем меня не беспокоить, приходили поиграть и поболтать ребята… даже Валера Бестужев, рыжая морда, заглянул разок.

Сказал, что беспокоиться мне не о чем. Что с родителями моими он обо всём договорился и претензий ко мне ни у кого из его рода не будет… при одном условии.

— Подружись с Фёдором. — в лоб заявил он мне вдруг. — Я знаю, вы не ладите. Но, пожалуйста, попробуй отнестись к нему получше.

— Он сам кинулся! — резко ответил я, не став даже слушать. — Сам упал под ноги Снегокошке!

Валера тогда тяжело вздохнул.

— Федя тебе завидует, Костя. Он думает, что мы не будем