Нона из Девятого дома - Тэмсин Мьюир

Красавчик Руби, Утророжденный и даже Чести и Кевин сели рядом с ней и принялись рисовать мелом контур. Забавно было думать, что Чести тоже рисует Лапшу, хотя больше не собирается ходить в школу.

Это немного задело чувства Ноны, ей не хотелось думать, что кто-то бросает школу. Она села за парту, чувствуя свою значимость как помощницы учительницы, – она что-то немножко калякала на одном из коричневых листов, но не участвовала в рисовании полноценно. Табаско села за соседнюю парту, все еще глядя в окно.

Ангел закрыла все окна, но Нона подумала, что ей не стоило беспокоиться: снаружи стояла странная мертвая тишина. Даже машины не гудели. Нона набросала несколько вариантов животных – точнее, она думала, что животные должны выглядеть именно так, – и, удовлетворенная своей работой, отложила карандаш и огляделась. Класс выглядел почти нормально, разве что было куда тише, чем в любой другой день. Красавчик Руби обычно в одиночку шумел за десятерых детей, но сейчас все опустили головы и сосредоточились на искусстве. Она видела, что это напрягало Ангела. Всякий раз, когда Нона смотрела на учительницу, та казалась очень веселой, иногда говорила что-то вроде: «Всего шесть лап, Руби, ее выводили только с одной парой конечностей для передвижения по деревьям», но в уголках тонких, окруженных веснушками губ виднелись грустные морщинки, как будто хорошее поведение учеников было дурным признаком. Время от времени она засовывала большие пальцы под подтяжки и насвистывала пару нот, как уличный продавец. Ноне эти ноты веселыми вообще не казались.

В какой-то момент Чести вытянул руки, покрутил головой, похрустел пальцами и пошел к шторам, чтобы открыть их и посмотреть на улицу. Ангел так резко сказала:

– Веди себя разумно, Чести! – И он бросил занавеску так, как будто из-за нее стреляли.

Но было уже слишком поздно, он успел дернуть занавеску. Взгляд, которым его наградила Табаско, чуть не пронзил его насквозь. Он так смиренно вернулся к своей картинке, что в любой другой день Нона расхохоталась бы, но не сегодня.

Нона взглянула на часы, прищурилась изо всех сил и напряглась, но потом сдалась.

– Да, Нона? Знаешь, тебе не обязательно поднимать руку, – сказала Ангел. – Ты здесь работаешь.

– Сколько времени?

– Почти пять.

Камилла всегда приходила за ней до обеда, это значило, что она опоздала на четыре с лишним часа, а Камилла не опаздывала ни разу за всю жизнь Ноны. Должно быть, с ее лицом что-то произошло, потому что Ангел торопливо сказала:

– Нона, выведи, пожалуйста, Лапшу, она не гуляла с обеда, и это немножко нечестно. Бедняжка стареет, у нее почки.

– Я тоже пойду, – сказала Табаско.

– И я, – вмешался Чести.

– Сиди тут, двоих достаточно, – велела Табаско, и Чести не стал спорить.

Нона с удовольствием взяла поводок Лапши, а Лапша обрадовалась еще сильнее: она даже немного помахала хвостом. Она очень хорошо чувствовала эмоции. Нона думала, что они с Лапшой чем-то похожи, за исключением того, что, к сожалению, у нее не было никаких дополнительных конечностей. Нона с Табаско натянули куртки и застегнули рукава в раздевалке, Нона пристегнула поводок к ошейнику Лапши и повела ее вниз по прохладной и тихой черной лестнице. Спустившись на этаж, она сказала:

– Камилла не пришла за мной.

– Оставайся у меня, если не придет, – предложила Табаско.

Эта мысль здорово напугала Нону, которая никогда не спала отдельно от Камиллы.

Думая о ней, Нона ощущала тоску. Она надеялась, что Табаско скажет что-нибудь сочувственное или понимающее вроде: «Не бойся, я с тобой», но Табаско была немного похожа на Кэм. Если ты приходила к ней с проблемой, она начинала ее решать. Нона не знала, что сказать, поэтому выпалила:

– Ты скрестила пальцы, когда обещала Ангелу.

– Не хотела лгать. Мало ли что. Вдруг это станет ложью.

– Ты всегда слушаешься Ангела.

– Не-а. Я всегда держу данные ей обещания. На этот раз я ничего не обещала.

Нона подумала о Паламеде и сказала:

– Ты нарушаешь дух закона, даже если соблюдаешь букву.

– Чего?

– Это означает, что даже если технически ты не нарушаешь правила, на самом деле ты все равно их нарушаешь, в душе.

– И что?

Нона понятия не имела, что можно ответить на «и что?». К этому моменту они уже спустились, и Табаско внимательно разглядывала пыльный бетонный двор, куда Нона так часто водила Лапшу в туалет во время обеда, сквозь стеклянные двери, в которые так недавно ворвались Нона с Короной.

Красный свет все еще мигал над двойными дверями, а это означало, что они заперты. Нона в поисках способа отговорить Табаско сказала:

– Ты говорила, что Ангел приехала на грузовике с решеткой.

– Да. Никогда раньше не видела, чтобы она приезжала на машине. Пошли, все чисто.

Они открыли тяжелые двери, и из них ударила жара, как и всегда. Одежда сразу стала мокрой. Было уже позднее, чем привыкла Нона, но было не просто жарко – эта жара охватила все тело, даже под волосами, и Нона вздрогнула под курткой. Нона опустилась на колени, чтобы отстегнуть поводок, и Лапша с достоинством скрылась из виду, чтобы сделать свои дела за разбитой каменной плитой. Они молча смотрели на нее.

– Что же, значит, за Ангелом присматривают и нам не стоит волноваться? – сказала Нона через некоторое время.

Табаско не выглядела так уж уверенно.

– Ее водитель остановил машину, и оттуда кто-то вышел, когда Ангел уже ушла в школу, – сказала Табаско, – проверил дверные проемы. Оба здания напротив. И переулки. Профессионал.

Нона была очарована.

– Может, Ангел очень богатая и важная?

– Она уязвимая. Из-за нас. Мы должны обеспечить ее безопасность. Особенно сейчас.

– Из-за… войны?

– Из-за войны.

Лапша вернулась и принялась важно разгребать землю самыми задними лапами. Потом потянулась всем телом, так что средняя пара лап, предназначенная для деревьев, дотянулась до груди. И наконец, мило зевнула, чтобы показать, что она на все готова. Табаско и Нона некоторое время чесали ее под ошейником и у основания хвоста, а потом Нона снова пристегнула поводок. Когда они вернулись в холл, Нона заметила, что Табаско задержалась, глядя на улицу сквозь заляпанное стекло. Нона пошла по лестнице, но тут Табаско сказала:

– Подожди.

Нона ждала. Лапша тоже.

– Скоро начнется выступление, – сказала Табаско.

Даже если бы Нона не была Ноной, она все равно поняла бы, что значит упрямое движение плеч Табаско и напряженные руки. Она вся развернулась к улице, как будто ее туда тянуло.

– Но Ангел не будет знать, куда мы делись, – уклончиво сказала Нона.

– Напиши записку и отдай Лапше, она умная.

Нона пришла в восторг от самой идеи передать записку через Лапшу и пожалела, что им раньше не