Викинг - Александр Владимирович Мазин

и сделает, и говорил, просто чтобы выиграть время и сообразить, как выпутаться из ситуации. Более неудобного положения для драки с Терминатором трудно даже придумать.

Но он отпустил. И отошел. Очень задумчивый.

Позже мне объяснили: с колдунами никто не хочет связываться. Если ты его обидишь, он скажет хулительный нид[31], и тебя зарубят в первом же сражении. А если убьешь… Многие утверждают, что мертвый колдун даже опаснее живого. Вот так-то. Еще мне пояснили, что колдунов скандинавы не жалуют. Сильных боятся, слабых убивают. Колдовство вообще считается женским делом, мужчины недостойным. Так что обвинение в колдовстве сродни обвинению в мужеложстве. За него положено – прямо в дыню. Если ты, конечно, не колдун…

Но тогда я вздохнул с облегчением и завертел головой в поисках девчонки.

Вот она. Уже успела опять забиться в уголок. Но по моему знаку покорно приблизилась.

– Сиди здесь, – велел я. – Скоро вернусь. Руад, друг, пригляди за ней, ладно?

Мне стало стыдно. Стюрмир – наш. Все равно что брат. Никогда мне дурного не делал. В бою прикрывал… И пошутил, в общем, даже не обидно. А я его оскорбил. И побил.

Сволочь я…

Стюрмир сидел мрачный, вцепившись в огромный кувшин пива. Время от времени тер шишку размером в половину куриного яйца.

Я подвинул пьяного в хлам Флоси, втиснулся рядом.

– Стюрмир, брат… – произнес я покаянно. – Прости меня, невежу! Хочешь, я научу тебя приему, которым сбил тебя с ног? На, друг, возьми за обиду! – Я содрал с пальца серебряный перстень с синим камешком и положил на стол перед датчанином.

Стюрмир чуть повернул голову, зыркнул на меня одним глазом, не выпуская кувшин. Потом скосил глаз вниз, на перстень. Лицо его слегка оживилось. Кувшин грохнул о стол. Мозолистая лопата накрыла браслет целиком. Теперь он смотрел на меня уже двумя глазами. Вернее, тремя. Третьей «смотрела» шишка.

Секунд десять дан размышлял. Потом вдруг осклабился, сгреб меня в охапку, как ребенок – пупса, и прижал к липкой, пропитавшейся грязью и пивом бороде.

Отпустил, когда я уже начал думать, что умру от удушья.

– Ульф! – воскликнул он растроганно. – Ты славный воин! Я рад, что мы с тобой плаваем на одном корабле!

Мы с ним выпили пива. И еще выпили. Потом я слинял под предлогом, что надо отлить. Вернулся к своей (я уже считал ее своей) девчонке. В мое отсутствие никто ее не схитил. Еще не хватало…

А веселье уже лилось через край.

То и дело кто-нибудь из наших излагал висы. То бишь хвалебные стихи[32]. Обычно – не слишком длинные. К примеру, сам ярл произнес такую:

Плату златом взяли

С тех, кто спор затеял.

Кровию – с пней битвы,

Вранов накормили

Одину на радость.

А теперь пируем,

Славя силу сильных!

Надо будет и мне освоить это искусство. Здесь оно в чести.

Ульфхам Треска затянул песню… Бас у него был диаконский, а глотка – почти как иерихонская труба. Стены, правда, не падали, но мусор со стропил сыпался.

Песню тут же подхватили. От рева десятков глоток вибрировали кувшины с пивом. Черноглазка крепко прижалась ко мне. Будь ее воля, она забралась бы ко мне за пазуху, как напуганный котенок.

Молодой Флоси лихо вспрыгнул на стол и принялся отплясывать что-то воинственное… Но его тут же, с гоготом, сдернули за ногу на пол…

– Пойдем, мой птенчик, – сказал я черноглазке по-русски.

Конечно, она не поняла. Но противиться не стала.

В моей каморке было довольно шумно. Тонкие перегородки дрожали от царящего в доме праздника.

В соседней норке любили друг друга. Очень громко.

А мы лежали тихонько. Мне было хорошо. Надеюсь, и девочке – тоже. Ну точно котенок. Свернулась клубочком, положила лохматую головенку ко мне на грудь, пригрелась и спит.

И плевать ей на вопли и грохот. Мне тоже было на них наплевать. Я наслаждался уединением. Эта маленькая клетушка была мне сейчас милей десятикомнатного отцовского коттеджа. Чтобы по-настоящему заценить такую норку, надо несколько месяцев подряд поспать на палубе драккара, где тебя подпирают со всех сторон добрые, только немного вонючие друзья, а пожелавшие отлить вынуждены аккуратно перешагивать через головы соседей. Причем в качку это «аккуратно» получается не всегда…

Я лежал, расслабившись, и моему телу, привыкшему к доскам палубы и береговым камням, это ложе из волчьих шкур казалось пуховой периной. И еще казалось, что оно чуть-чуть покачивается…

Я погладил малышку по узкой хрупкой спинке с трогательно выступающими позвонками… Она не проснулась, только вздохнула и прижалась еще крепче.

«Завтра выкуплю ее и оставлю себе», – решил я.

Мне было известно, что многие так делают. Купить какую-нибудь хибарку, поселить туда женщину, дать ей немного денег… И из похода тебя будет ждать какой-никакой, а дом, и в нем – твоя собственная женщина, а не шлюха из притона…

Утром нас разбудил Стюрмир. Бодрый, как скаковой жеребец перед забегом.

Заявился напомнить, что я обещал ему показать бросок.

Напугал мою девочку. Ну да я на ее месте тоже испугался бы. Наиболее похожим на Стюрмира в моем времени я бы назвал боксера Валуева. Если Стюрмир в чем-либо ему и уступал, то только – в росте. Да и то каких-то двадцать сантиметров.

Не стесняясь в выражениях (благо девочка плохо понимала речь северян), я растолковал любителю утренней гимнастики, куда ему следует идти и что там делать.

Стюрмир злорадно ухмыльнулся и пожелал мне утонуть в нужнике. Но – убрался. Своей цели он добился. Разбудил.

Впрочем, это не значило, что я тут же вскочил и побежал умываться. Еще с полчаса мы с малышкой ласкали друг друга, и нам было хорошо. Даже просто валяться в обнимку. Но это «просто» продолжалось недолго… Девочка так и таяла в моих объятиях. И еще – она была удивительно нежна. Пальчики легкие, как перышки…

Я был бы не прочь провести вот так хоть целый день, но следовало позаботиться о нашем будущем.

Для начала мы позавтракали остатками вчерашнего пиршества.

Потом я сходил к управляющему и попросил пару лошадок. От усадьбы до города не так уж далеко, но захотелось покататься.

Никак не могу привыкнуть к размерам здешних коней. Настоящие пони. Часок-другой мы катались по окрестностям. Проехались вдоль фьорда, перебираясь через овраги и ущелья по каменным и подвесным мостикам. Чертовски красиво. Лошадки совершенно