Старый, но крепкий 5 - Макс Крынов

ветхому домику, я свернул уже в поздних сумерках. Прошел по заросшей колее до знакомой поляны с домиком.

Как и в прошлый раз, хибарка выглядела не то чтобы ухоженной, но вполне пригодной для ночёвки. Крыша покосилась, в некоторых местах черепица провалилась. Мелькнула тень и я услышал шорох крыльев — с чердака вылетела птица.

Доски крыльца разбухли от дождей и натужно скрипели под ногами.

Я остановился перед дверью, осмотрел её. Нижний угол разбух настолько, что упирался в доски крыльца. Внутрь я втиснулся, попробовал слегка подтолкнуть дверь плечом, она поддалась нехотя, с противным треском. Если приложу больше усилий, наверное, просто сломаю её.

Решил оставить так — пусть остаётся открытой. Наморожу льда побольше, чтобы до утра не растаял. На пользу дому лишняя влага не пойдет, но и сильно хуже не сделает. Тут капитально все переделывать нужно.

Внутри пахло сыростью и мокрым деревом. Этот запах был мне знаком — влажные стены, которые вряд ли уже основательно просохнут. На стене рядом с дверью завелась белесая плесень, в углу появился мусор — какая-то ветошь, от которой тянуло вонью. Выкинул за дверь.

По стене деловито пробежала парочка мокриц. Я равнодушно проследил за ними взглядом — такие мелочи меня не волновали. Главное, что из этого дома не устроили публичный туалет, да и крыша пока достаточно крепка, чтобы не обрушиться на голову.

Осмотрев помещение, я нашёл относительно сухой угол, достал спальник из рюкзака и расстелил его на досках. Ночевать в таком месте было далеко не самым комфортным вариантом, но лучше уж так, чем под открытым небом.

Оставив рюкзак у спальника, я вышел наружу.

Поляна перед домиком была заросшей, но в траве выделялась проплешина старого кострища.

Воздух быстро остывал. Обычный человек сейчас бы не увидел ни черта, но я спокойно отправился в лес за сухими ветками. Пришлось немного побродить среди кустов и деревьев, чтобы найти несколько толстых сучьев и охапку мелких веток для растопки. Вернувшись на поляну, я сложил поломанные ветки в аккуратный костёр и поджёг его.

Пламя разгорелось быстро. Затрещали ветки, разбрасывая искры, прогоняя холод и сырость.

Пока костёр разгорался, я достал нож и прошелся по поляне, вырезая прямо на земле четыре печати по углам квадрата, которые охватывали и поляну с костром, и сам домик. Каждая печать была простой по форме — круг с тридцатью символами внутри. Но их сила зависела не от сложности рисунка, а от энергии, которую я щедро вливал в них. Символы вспыхивали тусклым светом и тут же гасли. Эти печати отпугнут духов и мелкую нечисть. Духовных зверей не остановят, но нет печатей против всего.

Или я пока просто таких не знаю. Хм…

Сходил за рюкзаком, и, устроившись у костра, достал нехитрую еду: кусок сушёного мяса, несколько лепёшек и маленький мешочек с орехами. Лепёшки не успели очерстветь, были вполне съедобными. Мясо было вкусным, питательным, стоило подержать его во рту с водой и оно размякало достаточно, чтобы не давиться. Перекус простой, но довольно сытный.

Сидя у костра, я наконец смог расслабиться, перебрать недавние события и немного подумать.

Вспомнился Ян Стап. Сколько ещё таких крысолюдов бродит по миру? Сколько из них скрываются в городах, в трущобах, во главе каких-нибудь преступных сообществ? Сколько времени потребуется, чтобы очистить мир от подобных созданий, и стоит ли пытаться? Возможно, это просто часть здешнего мира — такая же естественная, как хищники в лесу?..

Мысли перескочили на команду, с которой я по итогу расстался. Каждый из них был по-своему ценен, но в то же время каждый из них — проблема. После того разговора с пятеркой мы общались как приятели — сдержанно и без лишних эмоций. Не потому, что я затаил обиду или ждал извинений за их поведение в прошлом. Просто они незрелы — это очевидно. И это не их вина. Они просто не успели прожить достаточно долго, чтобы научиться сдерживать эмоции или думать над словами собеседника. Не будь у меня за спиной большого жизненного опыта, я бы так же яро любил, ссорился и ненавидел.

Мне кажется, что у них мелькали мысли вроде «а вдруг это мы неправы», но ребята загоняли эти мысли глубоко внутрь — потому что проще было убедить себя в своей правоте. Потому что «четыре человека разом не могут ошибаться», потому что «надо было попытаться», потому что «ну а чо он». Да мало ли причин можно придумать.

Тот же Жулай. С его непроработанными детскими травмами он постоянно пытался доказать миру свою значимость. Можно было бы возиться с ним и дальше, вытаскивать его из этого состояния… Но зачем? У меня нет ни времени, ни желания вытирать сопли детям. Если бы их проблемы каким-то образом касались моих интересов или мешали делу, как с Асурой — тогда другое дело. Но из доброты душевной? Нет смысла. Есть вещи и проблемы гораздо важнее этого.

Костёр трещал тихо и успокаивающе. Ночь опустилась на лес, а пламя стало единственным источником света на поляне. Я щурился, глядя на алые угли, жевал мясо и думал, что жизнь хороша.

Тихий треск костра и мои размышления прервал едва слышный шорох. Ладонь дернулась к копью, я вскочил, сжимая оружие, и только потом начал думать, что же я услышал, и не ветер ли шевелит кусты на краю поляны. Под одеждой нарастал лед: на случай, если произойдет какая стычка, лучше быть в доспехах.

А потом я уловил ритмичное шорканье чьих-то шагов. Кто-то приближался по дороге.

Из тени деревьев, освещённой пляшущим светом костра, вышел старик.

На первый взгляд — обычный селянин: худощавый, сгорбленный, в простой одежде из грубой ткани, которая видывала лучшие времена. На поясе старичка висел короткий меч, настолько потрёпанный и ржавый, что скорее напоминал кусок металлолома, чем оружие.

Цепкий взгляд старика не вязался с образом чудака, выбравшегося за околицу с куском дрянного металла на поясе, а движения были скупыми и не такими уж медлительными для человека его возраста. Разве что шарканье сапог по траве было каким-то излишне карикатурным, что ли.

Незнакомец безо всякой опаски осмотрел меня, медленно приближаясь. За пять метров от костра остановился и чуть наклонил голову.

— Добрый вечер, путник, — произнёс он хрипловатым голосом. — Не помешаю ли я тебе? Увидел огонь и подумал: может, позволишь погреться?

Я ответил не сразу. Я внимательно наблюдал за ним, а разум напряжённо анализировал ситуацию. Ночь, лес, далеко от человеческого жилья, и вдруг этот старик появляется будто