Дитя минувшего - Кристина Веда

в воздухе, широко раскрыв клюв. Ножки его то и дело подгибались, точно пританцовывая. И наконец Вихрь, что просто наслаждался жизнью, а не стремился ею овладеть и настроить на нужный лад. Вихрь, который раскрыл мне глаза на то, что я приобрела за эти безумные дни. Такое важное и не менее хрупкое, чем моя прошлая жизнь. Не просто друзей, но странную, маленькую семью.

Ворон, дух и два полубога, бегущих от предначертанного.

Я не смогу просто отказаться от своих сил, но и сдаться на милость судьбы тоже не для меня.

Я буду бороться.

И построю свой новый дом.

Когда солнце спряталось за горизонтом и наступила ночь, пригород осветили высокие фонари. В них заклубились тени, то и дело отлипавшие от столба и провалившиеся сквозь землю.

Общим советом было решено, что оставаться на ночлег среди людей нельзя, иначе мы подвергнем их опасности, но и идти дальше до самого Санкт-Петербурга также нельзя. Уже ночь, духи Нави особенно сильны в это время, особенно, когда мост из Яви в Навь у них под боком.

Вернувшись на дорогу, мы свернули в лес и дошли до небольшой опушки. Недалеко протекал ручей, журча. В его водах кто-то плескался и переливчато посмеивался. Но Касим не обратил на это внимание и улетел, сказав, что осмотрит территорию.

Разводить костер мы не стали, ночь была теплее, чем неделей раньше, но воздух всё равно оставался плотным, как перед бурей. Марк молча развернул плед и протянул его мне. Ткань пахла сырой землёй и горьковатой прелой травой. Я приняла его, чувствуя, как холодок от прикосновения пробирается под кожу.

На секунду я склонилась к себе, уловив неприятный, солоноватый запах пота на своей футболке. Меня передернуло. Марк уловил мою реакцию и вопросительно посмотрел.

– Всё в порядке, – пробормотала я, поднимаясь на ноги. – Просто… хочу умыться. Тут ручей где-то рядом.

Он молча кивнул, но, когда я уже собралась уйти, тоже поднялся.

– Нет! – вырвалось у меня слишком резко. – Я… хочу искупаться. В озере. Как душ. Плавать. А ты… оставайся здесь.

Марк слегка смутился, его лицо окрасилось лунным светом, будто он стал частью этого ночного пейзажа. Он сел обратно и, не глядя на меня, сказал глухо:

– Я не двинусь с места. Обещаю. Не попади в неприятности.

Я кивнула и направилась в сторону ручья, стараясь не слушать, как учащённо бьётся сердце. Но спина горела, будто кто-то следил за каждым моим шагом. Я успокаивала себя мысленно: «Это Марк… он не причинит вреда. Хотел бы, давно убил». И всё же, между деревьями шептались чьи-то голоса – незнакомые мне. Они обжигали лицо, и я поймала себя на том, что щёки пылают не от смущения, а от чьей-то чужой, незваной близости.

Ручей плескался где-то впереди. Я сбросила влажные, прохудившиеся кеды, огляделась… И, поколебавшись, стянула с себя одежду. Что-то в ночи будто подгоняло меня, как гончие на охоте. Я рванула в воду, и её ледяной укус сжал грудь. Я вскрикнула и тут же прикрыла рот, но всё же эхо пошло гулять меж деревьев, а рядом раздался тихий, переливчатый смех.

Я резко обернулась – никого. Только по воде пошла рябь.

Пытаясь не думать, я погрузилась глубже, провела ладонями по грязному телу, распустила волосы. Лунный свет играл на моей коже, превращая её в бледный жемчуг. Тишина была слишком густой. Слишком плотной.

И вдруг что-то мягкое, скользкое лизнуло мою щиколотку.

Я отпрянула, сердце ударилось в горло. Смех раздался ближе, звонче, рядом со мной и я посмотрела туда, где недавно стояла.

Из темноты, под толщью воды показалось обескровленное лицо. Бледное, как смерть, с синими губами и глазами, в которых читалось озорство и насмешка. Её волосы извивались, как водоросли, а на губах трепетала улыбка.

Я хотела закричать, но голос застрял в горле.

И тут из глубины, будто из самого дна, раздался глухой, утробный голос:

– Не трогай наперсницу времени! Её сила не для тебя…

Холод, как из могильной щели, пробрал меня до костей. Моё собственное лицо, искажённое ужасом, глядело на меня из зеркальной глади воды.

А девушка лишь улыбнулась шире и исчезла, растворившись, будто её никогда и не было. Смех её уже звучал за моей спиной.

Я обернулась, завертелась на месте, выискивая в темноте хоть что-то, но водная гладь была ровной.

Выбравшись на берег, я дрожала то ли от холода, то ли от страха. С натугой натянула мокрую футболку, шорты. Волосы липли к коже, по ногам стекали капли. Кеды я прижала к груди, и, озираясь каждую секунду, пошла обратно к лагерю, туда, где ждали Марк и Вихрь.

Ветер облизал лицо, будто лаская и успокаивая. Я пошла быстрее, слыша, как река за моей спиной зовёт, шепчет.

И всё, что рассказывал мне дедушка всплыло в памяти.

Про девушек, которых предали. Которые бросились в воду, прокляв всё живое. Про Навьих русалок, что прятались в глубинах и ждали, чтобы затащить к себе мужчину, обвив ногами, утащив в темноту, где не будет больше воздуха. Ни времени. Ни жизни.

Я поёжилась. Хорошо, что я не была мужчиной.

Хотя для Нави это, кажется, не имело значения.

С этими мыслями я вошла в небольшой лагерь, где сидел на бревне Марк, а рядом крутился Вихрь, ловя лунные лучи и что-то рассказывая про них задумчивому спутнику. Стоило треснуть ветке под моей ногой, как Марк вздрогнул и уткнулся в меня взглядом. Еле заметно он выдохнул, плечи его опустились и распрямились. А руки, сжатые в замок, спокойно легли на колени.

– Миша, – радостно сказал Вихрь и неожиданно воскликнул, – чувствую, ты познакомилась с русалкой.

– К-как ты узнал?

– Она такой же дух, как и я. Почувствовал.

Марк вмешался в разговор:

– Ты в порядке?

Я кивнула.

– Жива.

– Тогда ложись спать.

– Не хочу, вода взбодрила меня, – призналась я, а Марк понимающе кивнул. Я молча подсела к нему на бревно и сказала о том, что давно хотела попросить, – вот если бы я могла себя защитить, то не пришлось бы каждый раз вздрагивать, когда меня долго нет.

– О чем ты?

Марк обернулся, непонимающе осматривая мое влажное лицо. Взгляд его скользнул ниже, где влажная ткань футболки прилипла к телу, а затем резко рванул вверх, куда-то выше моих бровей. Он отвернулся, не дожидаясь ответа, но я подсела ближе.

– Научи меня сражаться.

– Зачем? – хрипло произнес он, все также не оборачиваясь, но явно напрягшись. Неужели он боялся меня?

– Я хочу уметь себя защитить. Только ты мне можешь в этом