Воспитанник - Николай Дронт

А в номере решил наконец заняться конвертом с информацией о семье. Только сел, только положил конверт на стол, только достал перочинный нож, чтобы его взрезать, как вдруг слышу стук в дверь. Просто невозможно заняться своими делами! Открываю, заходит барон Леон фон Фромм, после взаимных приветствий спрашивает:

— Ашер, вы знаете, что с Мартином случилось?

— Конечно. Меня утром секретарь канцелярии герцога разбудил.

— Не скажете, чего он хотел?

— Формально — позвал на приём к герцогу, а реально хотел посмотреть оружие, которое мне подарил Мартин.

— И?

— К клинкам даже не притронулся.

— Искал кинжал?

— Да. Хотя сам признался, что его видели на поясе жертвы после моего ухода.

— Больше ничего его не интересовало?

— Нет.

— А после приёма, я слышал, вас допросили.

— Они назвали это вежливей, но, по сути, действительно так.

— Вы не сказали ничего значимого, и вас отпустили. Мне и это тоже донесли. Не смущайтесь, так как звучала чистая правда без прикрас и домыслов, я на вас не обижен. Про кошель Дрепа они вас не спрашивали?

— Нет, даже речи не было. Сказали, что Мартин мог что-то увидеть, пусть сам не понимая чего.

— В кошеле? Пожалуй, мог.

— Барон! Чужие зачарованные кошели открывают только самоубийцы! Все, кто ценит жизнь, относят заклятые вещи в храмы или в гильдии.

— Не скажите, не скажите. Я думаю, Мартин всё-таки его открывал. Хм… Проклятие, говорите? Чужой, который развязал завязки и открыл горловину, получает чуть синеватый налёт на коже, своего рода пометку. Вот у вас налёта нет, а у нашего покойного приятеля кое-кто заметил синеву на пальцах.

— Яд?

— Помилуйте! Яд должен убивать сразу, иначе он бесполезен! Вы угадали — проклятие. Через неделю у открывшего почернел бы язык и покраснели бы белки глаз, а умер бы он через месяц. И поверьте, очень неприятной смертью.

— Вы знаете? Я почему-то вам верю.

— Хе-хе! Такому умному, осторожному и нелюбопытному молодому человеку столь глупая смерть не грозит. Ведь вы не собираетесь возвращаться в храм?

— Я уже забыл, где он находится.

— Отлично! Теперь позвольте спросить: я правильно понимаю, что завтра утром, сразу после завтрака, вы отбываете из города?

— И никогда сюда не вернусь.

— Ну не до такой же степени вам не понравился город?! Скажем, весной вы вполне можете приехать. А если захотите хорошо… Вы понимаете? Хорошо заработать, прошу вас направляться прямиком ко мне в замок. Но вот завтра лучше уезжайте и без заезда в заведение кендеров.

— Я и не планировал, но что там такое?

— Думаю, кошель Дрепа у них. Могли стребовать как плату за помощь. А воры, поверьте мне, имеют хорошие разработки для вскрытия зачарованных кошелей.

— Почему тогда у Мартина синева на пальцах?

— Он ещё в гильдии, когда вещи получал, их внимательно осмотрел. Вы там не присутствовали, но кое-кто обратил внимание на его интерес, впрочем, вполне объяснимый. Мартин хотел купить новые доспехи, оружие.

Принарядиться, в конце концов. Ему бы предложили хорошие деньги за кошель, но… Увы! Он был слишком любопытен.

— Сколько же там соглядатаев! Очень не уверен, что захочу ещё раз связываться с этой гильдией.

— И со мной! Вы это не сказали, но подумали! Я заметил и оценил вашу деликатность. Поймите, хороший, неболтливый и нелюбопытный волшебник не так часто встречается, а потому ценится значительно выше обычного быдла в доспехах, думающего только о бабах и выпивке. Отдохните, посчитайте, сколько заработали за этот сезон, вспомните, кто вам дал заработать. Верю, что деньги вы не прокутите, а пристроите самым удачным образом. Затем, когда заскучаете без настоящего, прибыльного дела, прикиньте, сколько золота вам недостаёт, и возвращайтесь, буду душевно рад. Я финансирую ещё несколько проектов, в любом из них найдётся место для вас.

С этими словами мой гость ушёл.

Да, подумал я, хорошо, что никто не видел, как Мартин сунул мне кошель. А то пришлось бы туго.

Кстати, первое, чему учили в Университете, — не трогать чужие зачарованные вещи. Для убедительности показывали пострадавших. Ладно, карманник, укравший кошель с пояса декана, — подумаешь, на два дня превратился в осла, расколдовали же его. Правда, студенты на семинаре и немного… ну… не совсем правильно. Но ведь с ослиными ушами можно жить, а вот третьекурсника, залезшего в шкаф с ингредиентами на предмет поживиться чем-нибудь интересненьким, появившиеся воздушные жернова перемололи в кровавую кашицу. И преподаватель пожалел лишь о том, что ему заново придётся накладывать защиту.

Так что залезть в чужой зачарованный кошель у меня даже мыслей не возникло. Хотя и подарили воровскую Книгу Заклинаний, но где и когда я их буду учить? И где взять, на чём можно безопасно тренироваться? В любом случае к ворам я теперь точно не пойду.

Что за дурной город! Каждый следит за каждым. Не! Сюда я не вернусь. Прибыльно, но слишком рискованно. Понятно, что про работу на барона даже речи быть не может! Один раз я еле жив остался, в другой меня прикопают. И иногда поминать будут: «Бедный Ашер, он слишком много знал!» Или что-нибудь похожее в таком роде.

Барон, когда меня нахваливал, говорил: «хороший, неболтливый и нелюбопытный», однако умолчал ещё об одном моём неоспоримом достоинстве: одинокий. Если что случится, Аша Бледного и искать-то никто не будет. Где он, что с ним, никого не заинтересует, разве гильдия, прослышав о безвременной кончине, из списков вычеркнет.

Такого привяжи к себе и подкармливай, пока нужен. А как станет бесполезен или опасен — избавься и забудь. Так что всё — с походами за сокровищами завязываю. Хватит, наелся. Поглядел, как работает эта кухня, и достаточно. А с заработком я что-нибудь придумаю, да и довольно приличные деньги имеются. Если не сильно шиковать, то хватит надолго.

А конверт я всё-таки вскрыл. Копия свидетельства моего рождения и подтверждение дворянского звания, а в нём… Неожиданно! Оказывается, за мной после смерти родителей числится каменная башня. Правда, без положенной деревеньки. Как сказано в приложенной записке, ту под свою руку взял Франц фон Каппель, старший брат матери нынешнего владельца башни. Если читать между строк, понятно, не то чтобы Францу кто-то разрешал распоряжаться землёй, но он обвинил дядю Ашера, Эммануила ле Гура, в смерти племянника с женой. А затем в судебном поединке убил его, занял поместье Синих Щитов, три деревни, лес, мельницу и вообще всё, до чего смог дотянуться.

Похоже, барон Шоад был не слишком доволен таким поворотом дела, но возражать не стал, хотя Франц всего-навсего рыцарь. Интересно, что каждый год на собрании дворян, да и при любом другом удобном