Пути Дивнозёрья - Алан Григорьев

нет дела до тебя и до того, что ты творишь со своей жизнью. Это были просто мысли вслух. Очередная попытка понять смертных. Довольно безуспешная, – горько усмехнулась Марена.

– А зачем вам нас понимать? Интерес исследователя? Мы для вас – забавные зверушки?!

У Тайки аж горло перехватило: давно она так не злилась. Наверное, говорить дерзости самой Смерти было небезопасно, но та совсем не рассердилась. Наоборот, кивнула с одобрением:

– Гневаешься? Хорошо.

– И чем же это хорошо?

– Тем, что гнев делает тебя живой.

– Странно слышать такое от Смерти.

– Послушать тебя, так я зло во плоти, – фыркнула Марена.

Тайка глянула на неё с вызовом:

– Может, и не зло, но уж точно не благо!

Она сама не до конца понимала, зачем нарывается. Может, захотелось острых ощущений, чтобы почувствовать этот пресловутый вкус жизни? Неужели ей мало было Полога, тодорцев и прочих опасностей?

– А это с какой стороны посмотреть. Зимой природа должна умереть, чтобы весной возродиться с первыми лучами солнца. Без прощаний и разлук не бывает новых встреч. Чтобы найти новые смыслы, необходимо прежде похоронить то, что себя изжило… И зачем я тебе всё это говорю, ведьма? Как будто оправдываюсь.

Смерть выглядела немного растерянной.

За её спиной вдруг раздался тихий смешок Лиса. Проснулся всё-таки!

– Ого, ты тоже на это попалась, Рена? Я перед этой ведьмой тоже частенько оправдываюсь. Возможно, у нас с тобой всё-таки есть совесть. Одна на двоих.

– Насчёт тебя – очень сомневаюсь, – поджала губы Смерть.

– Кто знает, кто знает. Зато наличие твоей легко проверить. Повторяю: верни Тодора и Маржану. Ты не должна лишать меня возможности снять проклятие. Это бесчестно.

– Смотрите-ка, кто заговорил о чести! – Марена отвернулась от Кощеевича и бросила на Тайку такой мрачный взгляд, что той немедленно захотелось куда-нибудь спрятаться. Но она поборола страх – если уж идти, то до конца:

– Лис прав, а вы…

– Разве я спрашивала твоего мнения, ведьма?

Глаза Смерти полыхнули синим огнём, скулы заострились, сквозь кожу проступили очертания костей черепа, и Тайка невольно отпрянула.

Кощеевич, пошатываясь, встал и закрыл её собой:

– Полегче, Рена. Она тут ни при чём. Это только между мной и тобой.

Он не зажмурился, даже когда Смерть резко приблизила страшное лицо к самому его носу. Некоторое время продолжалась битва взглядов – и воздух, казалось, звенел от напряжения.

Каково же было Тайкино изумление, когда Марена сдалась первой! Её лицо снова стало обычным, на щеках даже проступил лёгкий румянец. Толкнув Кощеевича обеими руками в грудь, Смерть прошипела:

– Хорошо, я верну. Но только одного. Выбирай, кто это будет: Маржана или Тодор? Посмотрим, что важнее для Кощеева сына: чувства или шанс на спасение собственной жизни.

Тайка только сейчас заметила, что все остальные обступили их и тоже слушают, раскрыв рты.

– Что ж, выбор очевиден, – сказала Радмила, пытаясь взять Кощеевича за руку.

Но тот отдёрнул ладонь и огрызнулся:

– Тебе, может, и очевиден, а мне – не очень!

– Понимаю, это сложно. Но ты должен жить, Лис. Должен сразиться с Тодором и победить, чтобы проклятие спало. Знаю, Маржана много значила для тебя. Нам всем будет её не хватать.

– Да неужели? – голос Кощеевича сочился ядом, на скулах ходили желваки.

– Радмила дело говорит, – вмешался Радосвет. – Знаю, вы с ней в последнее время не ладили, но прислушайся к голосу разума. Ты князь. У тебя есть ответственность. Разве Нави будет лучше, если ты погибнешь? У тебя ведь даже наследника нет.

– Какое тебе дело до Нави, дивий царь?! – зло выплюнул Лис. – На протяжении столетий мы были заклятыми врагами.

– Времена меняются. Сейчас ты с нами, на дивьей земле, пришёл, чтобы помочь. Мне не хотелось бы терять такого друга.

– Ха! Дивьи люди мне не друзья. Да и союзники из вас так себе, если честно.

Май осторожно тронул его за рукав:

– Лис, послушай хотя бы меня. Долгие годы я был тебе и другом, и советником…

– Да, именно поэтому я знаю, что ты скажешь. – Кощеевич закусил губу. – И тоже могу дать совет: не лезь.

– Очень плохой совет, княже.

– Хорошо, значит, это просьба. Я способен решить сам, Май.

– Так я дождусь сегодня ответа или нет? – Смерть сплела руки на груди. – Учти, я ведь могу и передумать.

Радмила в отчаянии взяла Кощеевича за плечи, развернула к себе и хорошенько встряхнула:

– Посмотри на меня! Не отводи взгляд, кому говорят! Между нами действительно были раздоры: ты остался в Нави, а я чувствовала, что моё место здесь, с родными, попавшими в беду. Знаю, ты был обижен, и я тоже. Мы натворили много глупостей и сказали то, чего не стоило говорить. Ещё я знаю, что Маржана стала той, кто тебя утешил. Но все мы порой разрываемся между чувствами и долгом. Иногда правильных решений просто нет. Я умоляю тебя…

– Я тоже о многом тебя умолял. – Лис облизнул пересохшие губы.

– Да. Порой – о невозможном.

– Значит, в этом мы с тобой квиты. Я тебя выслушал. Ты права. И Май прав. Все вы правы. Но теперь это дело только между мною и Смертью. – Кощеевич отодвинул Радмилу в сторону. – Верни Маржану, Рена! Пусть это ошибка, но я иначе не могу.

– Будь по-твоему.

Смерть щёлкнула пальцами, и на примятой траве внутреннего дворика – там же, где недавно лежал сам Лис, – появилось тело Маржаны, завёрнутое в чёрный плащ. Её лицо было таким спокойным и безмятежным – казалось, мара спала. Вот только грудь её не поднималась и не опускалась.

– Она что, не дышит?! – ахнула Тайка, стоявшая ближе всех.

– Разумеется. Она же вернулась из моих владений. – Смерть дёрнула плечом, словно раздражаясь из-за того, что ей приходится объяснять очевидные вещи. – Вы скоро пойдёте дальше, а Лис останется здесь. Чтобы спасти Маржану, ему придётся охранять её три дня и три ночи, не давая превратиться в чудовище. Не думаю, что у вас есть время его дожидаться.

– Об этом ты не предупреждала! – впервые в глазах Кощеевича мелькнуло настоящее отчаяние. – Я должен быть с друзьями в этот трудный час. Помочь победить Птицу-войну.

– Ты же сказал, у тебя нет друзей. – У Радмилы дрожали губы.

– Я имел в виду дивьего царя, но не собирался оставлять тебя. Хотел лишь спасти Маржану, потому что слишком многим ей обязан…

– В жизни всегда приходится выбирать. И, мнится мне, свой выбор ты уже сделал.

Воительница отвернулась.

– Радмила, послушай, мы…

– Нет уж, хватит. Довольно я тебе потакала. Ради тебя я предала родных и всё, во что верила. Понадобилось немало сил, чтобы вернуть