Мертвые земли Эдеса - Софья Шиманская

меньше чем за четверть часа, – медленно произнесла она, – ты не в порядке.

– Я просто устал, – Луций отвел глаза, избегая ее настойчивого внимания, и демонстративно отставил бутылку, – так мы договорились?

– Нет, если ты не объяснишь, что случилось, – промурлыкала Талия, – где твой раб?

– Не могу же я постоянно таскать его с собой.

Бутылка хорошего сатвийского красного давала о себе знать и мешала должно держать лицо. Луций чувствовал, как небрежность в голосе дребезжала отчетливой фальшью.

– И все же ты таскал. – Талия грубо подцепила пальцем его подбородок, всматриваясь в его глаза. Луций раздраженно отбил ее руку и отвел взгляд. – Ты чего-то мне недоговариваешь, Эдера. Можешь хранить свои секреты. Меня они не касаются. Но ты просишь меня об услуге, которая может доставить мне неприятности. И в этом случае это мое дело.

– Не все в порядке, – у Луция не осталось сил сопротивляться, – но я клянусь Юпитером, к моей просьбе это не относится. Это… личное.

Во рту стало горько. Вкус последнего слова захотелось смыть.

– Личное, говоришь? – Она исследовала его лицо взглядом, ощупывала, как обезьянка цепкими маленькими лапками, пока наконец ее губы не изогнулись в ехидной улыбке. – Ну, как скажешь. Хорошо. Внутренние коридоры твои.

– Спасибо.

– Я отдам письмо для Арвины в тот же день. – Талия поднялась и направилась к двери, но вдруг обернулась. – Знаешь что, Эдера? Не считай себя умнее других. Передавай привет своему рабу, он мне нравится.

Прежде чем Луций успел придумать достойный ответ, она исчезла в доме.

Сраный сокол.

Луций откинулся к стене и откупорил вторую бутылку. Желудок приятно сжался, голова гудела от вина. Луций отчаянно перебирал варианты, чем еще скрасить вечер. Возвращаться домой не хотелось. Он тоскливо уперся затылком в стену и уставился в темное небо. Печати Света, которые освещали улицы Верхнего Города, окрашивали низкие облака золотистой дымкой.

Она раздражала. Прикрывая глаза, Луций все еще видел звезды в разноцветных лентах небесного пламени и заставлял себя открыть их снова.

– Ну здравствуй.

Луция обдало сухим жаром. Слова застали его врасплох. Орхо приблизился бесшумно. Он стоял перед ним, мрачно скрестив на груди руки, с растрепанными влажными волосами, в одной лишь тунике. В глазах тлело негодование. Он протянул Луцию руку и, когда тот бездумно взялся за нее, одним сердитым рывком поставил его на ноги. Вино вскипело в венах, земля покачнулась, как будто кто-то перевернул горизонт. Лицо Орхо расплылось перед глазами.

– Твою мать, Эдера, – его голос рокотал, словно гром в горах, – сначала ты смотришь на меня, будто духа увидел, потом сбегаешь из дома, не предупредив. Я искал тебя в курии, я обошел все кабаки Среднего города, и здесь за сегодняшний день я был дважды. – Орхо раздраженно отбросил волосы с лица. – Объяснись.

Луций покачнулся, запнувшись о его ногу. Потерял равновесие, неловко вцепился в его плечи и почувствовал на лице дыхание. Полынь, проклятая полынь. Луция захватила отчаянная злость. Да кто он такой, чтобы спорить с пророчествами?

– Поехали на Север! – выпалил он, впиваясь ногтями в плечи Орхо.

Тот застыл на невыносимо долгое мгновение. Его зрачки расширились, губы медленно изогнулись в улыбке, которую он сам, казалось, не осознавал. Его кожа казалась раскаленной, обжигала пальцы. Задержав дыхание, Луций следил за его лицом, силясь сконцентрироваться на резких чертах и не потерять их из фокуса.

– Эдера, ты…

– Ты же говорил, что я увижу все. Зен, и Сайрмор, и рудники, и лунные пески. Настоящий Кал’даор. Ты обещал показать.

– Обещал.

– Меня однажды убьют здесь. Попомни мои слова. – Луций устало рассмеялся. – У меня есть деньги, – он шагнул к Орхо, не сдерживая улыбки, почти сталкиваясь с ним носом, и заговорил быстро, едва улавливая смысл собственных слов, – мои деньги, не дядины. Мне повезло сохранить наследство отца. Не ахти какое богатство, но нам хватит. Мы возьмем лошадей и через недели две будем уже у Рубежа. Я изменю лицо, меня не хватятся, пока мы не окажемся по ту сторону. – Луций спрыгнул с крыльца. Земля чавкнула под ногами. С трудом сохранив равновесие, Луций схватил Орхо за руку. – Ты же попал сюда как-то, значит, и обратно сможешь. Кстати, как ты пересек Рубеж?

– Под землей, – рассеянно ответил Орхо, – я прошел под землей, но мне проще выжечь Рубеж. Пройдем напрямую.

Луций потянул Орхо за руку, но тот не двинулся с места. Луций раздраженно обернулся и поймал его взгляд, одновременно настороженный и горящий. По рукам Орхо пробежали белые искры, и Луций сжал его ладонь. Не хватало, чтобы сейчас кто-то заметил талорскую магию. Нет, сперва бежать. А там огонь будет гореть свободно.

– Пошли. Заберем деньги, купим лошадей и через недели две будем уже у Рубежа. Надо было изучить Печать Перемещения, но хрен с ней. – Он потянул Орхо за собой, вынуждая спрыгнуть следом, и обхватил его плечи, уткнувшись лицом в ключицу. – Я хочу туда, я хочу, чтобы горело небо, я хочу уехать. Там есть… там красиво, я видел во сне. Забери меня отсюда. Ты обещал.

Орхо замер. Подавшись вперед, он помедлил, положил руку на грудь Луция и оттолкнул его от себя.

– Ты не в себе, Эдера. Пьяный мальчишка – последнее, что мне нужно.

Луций почувствовал себя так, словно с разбегу влетел в стену.

12

Черствый хлеб

«…Вы, конечно, скажете, что легионам отдан урожай богатейшей Марции, но достаточно ли его для ста тысяч верных солдат Республики? Я скажу – нет…»

Луций выбивал ногтями размеренный ритм на единственном свободном участке гранитной столешницы. Стол в табуларии был в разы меньше его домашнего, и стоило неосторожно дернуть рукой, как свитки падали на пол с глухим стуком. Света из узкого окна едва хватало на то, чтобы различать собственный размашистый почерк. Впрочем, это было не так уж необходимо – Луций перечитывал собственный отчет уже в третий раз и уже запомнил его до точки.

В голове словно сидела мелкая заноза, которую он никак не мог подцепить. Какое-то слово, какое-то несоответствие.

Мысль ускользала, мстя за рассеянность.

В первый раз Луций проснулся сегодня затемно от невыносимого головокружения и невесть откуда взявшейся леденящей паники. Каждое движение отдавалось пронзительной головной болью. Дрожащим пальцем он с третьей попытки расчертил Печать Очищения. Она избавила его от беспрецедентного похмелья, и он снова провалился в сон.

Второе пробуждение было еще хуже. Оно было медленным. Щупальцы реальности вытягивали из памяти осколки вчерашнего вечера и заполняли голову ядовитым стыдом. Он урывками вспоминал, как Орхо вел его домой будто под конвоем,