Злейшие пороки - Хлоя Гонг

– Странно, что королевству понадобилось так много времени на выяснение.

– Да, но… – Калла делает выдох и старательно массирует уголки глаз, пока туман перед ними не рассеивается, – …хоть Сань-Эр и оставил в прошлом веру в стародавних богов, он по-прежнему убежден, что решения космических масштабов принимают небеса. Или же местные жители ждали только повода взбунтоваться после многолетнего правления Каса.

Лэйда не отвечает. Выбрав точку над плечом Каллы, она упорно смотрит в нее.

– По пути из сокровищницы я прошла мимо нескольких стражников, – продолжает Калла. Ей известно, как спровоцировать реакцию. – Дворец отдал приказ казнить каждого, кого застанут в такое время совершающим перескок.

Лэйда сразу же встречается с ней взглядом. И лишь теперь у нее на лбу от потрясения возникает морщинка.

– Это уже чересчур.

Калла пожимает плечами:

– Дворцу необходимо хоть как-нибудь сделать их примером в назидание остальным. После недавних событий он и без того опасается способностей, которые обнаружились у «полумесяцев». И все их вызвала ты.

– Ничего я не вызывала. – В голосе Лэйды сквозит обида. Обвинение явно уязвило ее. – Только вернула им знания, принадлежавшие им по праву.

Чем больше Калла старается применить логику к тому, что разворачивается у них на глазах, тем сильнее у нее болит голова. Она не удивилась бы, узнав, что Каса и его предшественники лгали целому королевству. Если бы враг подступил к границам Сань-Эра и разрушил стену, король Каса, глядя прямо в камеру, утверждал бы, что кирпичное сооружение цело и невредимо. И все же успешное и абсолютное стирание десятилетий коллективной памяти – не просто абсурд, но и совершенно не то же самое, что повторять ложь, в которую люди предпочитают верить. На протяжении всей жизни Каллы в Талине воспринимали как данность то, что перескок вызывает видимую вспышку и возможен лишь на близком расстоянии. Но если так было не всегда, насколько долго скрывали правду?

– Лэйда, – говорит Калла, – в играх я уже участвовала. И на новые у меня нет времени.

– Понятия не имею, что именно в происходящем тебе кажется игрой. – Лэйда ерзает, подчеркнуто напоминая о том, что она привязана. – Или отпусти меня, или верни в камеру. Я не виновата в том, что король, которого ты возвела на трон, показывает свою истинную сущность.

Она говорит с Каллой, как Антон. Все, что продолжает слышать Калла, – это обвинения, однако решений, похоже, нет ни у кого. Чего же они хотят? Сжечь королевство дотла и начать все заново посреди руин? Калла уже вдоволь наголодалась в свое время в Жиньцуне. И по своей воле возвращаться к нищей жизни не намерена.

– И что с того, если он убьет нескольких «полумесяцев», зато провинции больше никогда не будут голодать? – Калла сама не понимает, с какой стати пытается выгородить Августа. – Изменить королевство к лучшему он вряд ли сможет, если ему не дадут спокойно приступить к строительству.

Некоторое время Лэйда молчит. Удивительно, но сюда шум протестов не долетает. Стены покоев Каллы надежно отсекают его.

– Знаешь, – говорит Лэйда медленно и почти апатично, – рыба в отравленной воде вряд ли будет благодарна, даже если кормить ее каждый час. Она захочет новый аквариум, где будет плавать на свободе и искать корм самостоятельно.

– Мне не до загадок.

– А это и не загадка. Все ясно как день.

Калла подходит к плотным шторам. Отводит край в сторону, выглядывает наружу, но видит лишь тени.

– Какой у нас сегодня прекрасный дневной свет, – бормочет она.

Эти слова нечасто услышишь в Сань-Эре с его переулками, настоящим кошмаром клаустрофоба, и мрачно нависающими зданиями. Вот почему они были выбраны паролем во время игр – чтобы Калла могла узнать Антона, в каком бы теле он ни очутился.

– Слушай, – решительно начинает Калла, задергивая штору до того, как Лэйда успевает заметить, что она отвлеклась, – Отта потребовала, чтобы меня включили в делегацию. Тебе известно, на что она способна. Объясни мне, и я тебя отпущу.

Лэйда прищуривается:

– Да что ты говоришь.

– А почему бы и нет? – Калла уже практически призналась Лэйде, что она самозванка. – Мне незачем держать тебя здесь. И мне вообще плевать, даже если ты хочешь снести этот дворец.

Поначалу Лэйда молчит. Но многозначительно смотрит на сумку, брошенную Каллой у двери. Может, Лэйда и не клюнет. Ведь, в конце концов, Калла торчит здесь, вытягивая ответы из врага престола, вместо того чтобы улизнуть, прихватив украденное. Но советник-отщепенец – все равно советник: неважно, какими методами, однако она по-прежнему разбирается с угрозами, нависшими над монархией.

Она вовсе не желает, чтобы ей было по хер. Честно говоря, ей хотелось бы не принимать происходящее настолько близко к сердцу. Но у разрушения дворца есть минус: Калла не может вообразить, что будет потом. Может, кто-то еще гнуснее, чем Каса. То, что выползет у Отты Авиа из рукава. Мир и покой не гарантированы. И если Калла допустит все это просто потому, что отвернется, какое-нибудь возмездие обязательно настигнет ее позднее, в какой бы захолустной провинции она ни затаилась.

Вот почему Август должен был захватить власть. Вот почему должен был стать их честным королем и принести новую эру справедливости.

– Мне нужен вон тот рюкзак, – наконец объявляет Лэйда.

Само собой.

– Ладно. – Калла прислоняется к стене. – Слушаю тебя.

Лэйда склоняется ухом к плечу, потом к другому, разминая шею. После еще нескольких многозначительных движений начинает ерзать на привязи, словно некое божественное вмешательство свыше спасет ее от выполнения условий заключенной сделки, если она потянет время и пока воздержится от объяснений. Ничего не происходит.

– Лэйда, не трать мое время попусту.

– Я думаю, о чем тебе надо узнать, – возражает она, фыркает и наконец, практически выталкивая из себя каждое слово, начинает: – Перед войной у родов Талиня были боги-покровители. Об этом тебе известно?

Калла засовывает ладони в карманы куртки:

– Допустим.

– Богам-покровителям молились, прося защиты и здоровья. Об этом иногда упоминается в учебниках истории. Не упоминается о другом: что некоторые заходили в своем поклонении богам гораздо дальше. Кое-кто совершал жертвоприношения в обмен на повышение уровня ци. Беда заключалась лишь в том, что боги были капризны. Простые жертвоприношения всякий раз, когда людям хотелось оказаться услышанными, не давали никаких гарантий. Порой, зарезав корову, человек приобретал новую силу. А иногда даже убийство десяти соседей не приносило никаких результатов.

Перед мысленным взглядом Каллы вновь возникает мертвое тело Антона. Ее нож торчит у него в спине, вонзенный по самую рукоятку. И кровь растекается, растекается, увлажняя утоптанную землю арены.

– Стародавние боги