Берсерк 2 - Александр Гаврилов

о том, что организатор взрыва пойман. Похоже, что её и впрямь поставят на службу государству, а значит, срок ей не грозит.

— Всё на этом? Может, поедем уже отсюда? — тихо спросил я у Ани, наклонившись к самому уху. Мы сидели на первом ряду, и слушали какого-то священника, который в своей речи ушёл куда-то уж совсем далеко в церковные дебри, так что я совсем потерял нить его выступления. Но дело было даже не в том, что мне было неинтересно слушать, а в том, что находиться тут психологически было очень тяжело.

— С ума сошёл? — шикнула она мне, — Сиди и слушай! Ещё не хватало, чтобы кто-нибудь снял, как ты выходишь из зала в середине мероприятия! И после этого я тоже тебя не отпущу! Нам ещё на кладбище ехать, цветы возлагать.

Пришлось заткнуться, и слушать дальше.

* * *

Городское кладбище нас встретило мелким противным холодным дождём и ледяным ветром, который забирался даже под куртку, вызывая желание юркнуть обратно в машину, и уехать домой, где можно было забраться под тёплое одеяло, и не думать ни о чём…

Но я сделал над собой волевое усилие, и зашагал следом за Аней, которая уже ушла вперёд, неся несколько букетов цветов. Остальные же нёс я, загораживаясь ими от ветра.

Мы были почти единственными, кто приехал сюда после мероприятия, так-как и родители, и все остальные, кто хотел отдать дань памяти погибшим, приезжали сюда утром, когда я ещё был на уроках.

Я медленно брёл между оградок и памятников, не сильно горя желанием идти, на самом-то деле, и дело тут было вовсе не в дожде или ветре. Меня всё ещё мучило чувство вины за случившееся, а сейчас предстояло увидеть могилы тех, кто погиб из-за меня. Смотреть на их могильные плиты, на фотографии, где они были ещё живыми и совсем молодыми… Это, пожалуй, хуже любой пытки будет. Я бы предпочёл сейчас с целым десятком монстров сразиться, чем пройти через вот это…

Кто-то скажет, что я ни в чём не виноват. Не я же взрыв устроил? Но как быть с тем, что охота шла именно на меня? Что ещё после нападения в кафе я должен был понять, что все, кто находится рядом со мной, тоже под ударом? Что я почти наверняка знал, что за тем нападением стоит Васнецова, но ничего не сделал, чтобы обезвредить её? Я же сунул голову в песок, и сделал вид, что всё нормально, а оно ни хрена не было нормально…

Дождь и ветер прогнал немногих посетителей кладбища, и сейчас я шёл практически в одиночестве, не считая маячившей впереди спины Ани метрах в десяти от меня.

— Ты чего там плетёшься? Давай быстрее! — обернулась она ко мне, как будто почувствовав, что я о ней подумал.

— Да иду я, — буркнул я, даже не думая ускорять шаг. Но как я ни растягивал эту дорогу, всё когда-то заканчивается, и вскоре мы пришли на место.

Обычно, насколько я знаю, семьи сами решают, где хоронить своих родственников, но в данном случае, город взял всё на себя. Выделил места в центре кладбища, и все эти могилы оказались расположены рядом друг с другом, а перед ними поставили стеллу, на которой были изображены все погибшие дети, строго смотревшие на меня.

— Простите… — только и смог, что тихо прошептать я, медленно проходя мимо стеллы, и отводя в сторону глаза.

— Иди сюда! — позвала меня Аня от самой крайней в этом ряду могил, — Давай отсюда начнём.

Я молча подошёл к ней, и прочёл на чёрном надгробии — Ирина Стрелкова.

Судя по годам жизни, пятнадцать лет.

— Спи спокойно, Ирина, — прошептал я, глядя, как Аня кладёт на могилу один из букетов.

Мы постояли пару минут тут, и пошли дальше. И хотя могилы располагались рядом друг с другом, наш путь мимо них был вряд ли больше ста метров, эта дорога показалась мне самой длинной в моей жизни.

* * *

— Осталась последняя, — устало выдохнула Аня, для которой эта наша прогулка оказалась тоже очень нелёгкой.

Да, нам оставалась последняя могила, и нам бы радоваться, что всё закончилось, но как бы посещение её не стало для нас самым тяжёлым испытанием, так как там кто-то был.

Судя по всему, там был мужчина, в чёрном плаще и широкополой шляпе, который, похоже, сидел прямо на земле, на коленях перед могилой, и не сводил взгляда с фотографии на надгробии.

Не обращая внимания ни на дождь, ни на ветер, он молча сидел, не шевелясь, и ни на что не реагируя.

— Простите… Можно нам зайти? — неуверенно спросила Аня, когда мы подошли к ограде, — Извините за беспокойство.

Он всё также молчал, никак не отреагировав на её голос. Аня беспомощно оглянулась на меня.

— Пойдём, — вздохнул я, отодвигая её в сторону, и заходя за калитку, — Ему сейчас уже ничто не сможет помешать. Цветы положим, и уйдём.

Я подошёл к мужику, встал рядом с ним, искоса глянул на него, отметив для себя, какое у него бледное лицо, не выражающее никаких эмоций, и положил на могилку цветы

— Юля Савохина, четырнадцать лет, — отметил я для себя, зная, что эти семнадцать имён я не забуду теперь никогда.

— Я как знал, что нельзя было пускать её туда, — безэмоционально произнёс вдруг, по всей видимости, отец девочки, — Чувствовал, что ни к чему хорошему это не приведёт. Как будто что-то внутри меня кричало, останови её! Но я не послушал себя… Опять… Когда погибла жена в авиакатастрофе, я ведь тоже что-то похожее перед её вылетом чувствовал, но подумал, что это глупости, и вот опять… А теперь я остался совсем один…

— Невозможно предугадать всего. Не вините себя, — тихо произнесла Аня, до этого стоявшая за моей спиной, а сейчас вышедшая вперёд.

— Я знаю. Но кого мне ещё винить? Полиция так и не смогла выяснить, кто положил туда взрывное устройство. Пока. Но я очень надеюсь, что рано или поздно они их найдут, и тогда… — как-то зловеще закончил он, открыл ладонь, и на ней вдруг заплясал настоящий костёр, — Я убью их. Всех!

— Месть — это не выход… — робко произнесла девушка.

— О, тут ты ошибаешься, дитя! — глухо рассмеялся он, — Бывают случаи, когда месть