Лита - Тамара Витальевна Михеева

Вечером они вчетвером сидели за столом, который теперь, без Тессы, Ойры и Кассионы, казался еще больше. Два старика и два подростка. Вальтанас сильно изменился: прибавилось седины и морщин. Или это она отвыкла от него за то время, что жила во дворце? Но вот кто точно изменился, так это Харза. Он вытянулся, но стал сутулиться и все время щурил глаза, будто стараясь сдержать то ли слезы, то ли рвущуюся наружу злость. На ужин была похлебка из свежепойманной куропатки и каких-то кореньев. Солке забрался под стол, положил голову на ступни Литы. Он чуть не снес ее, когда ворвался в дом, облизал с ног до головы и не отходил потом ни на шаг. Это развеселило и Вальтанаса, и Диланту, но только не Харзу. Он отводил глаза, стоило ей взглянуть на него, и Лита никак не могла поймать его взгляд.

Почему он не смотрит на нее?

Почему не сказал ни слова?

После ужина стемнело, и Диланта зажгла лампы. От их света по всей комнате пролегли густые длинные тени. Харза вышел из дома, оставив грязную посуду на столе, и Лита, быстро глянув на Диланту, пошла за ним.

«Мы с ним, как два лесных зверя, крадемся по следу обид и недомолвок, будто забыли слова и что можно просто поговорить, будто ждем, затаившись, кто первым нападет».

Первым напал Харза. Он спустился с крыльца и зло прошептал:

– Все из-за тебя!

Солке коротко и тревожно гавкнул. Лита положила руку ему на загривок.

– Из-за меня?

– Обязательно надо было таскаться в этот чертов город?

– Откуда я знала…

– Надо было знать! Надо было догадаться, что если нас тут спрятали, то не просто так!

– Да? – вскипела Лита, чувствуя, как усталость, злость, страх, отчаянье, ужас пережитого затопляют ее и выплескиваются криком. – А ты вот прямо сразу понимал, что нас здесь именно прячут? Что мы не просто так тут живем?

– Можно было догадаться!

– Значит, я такая глупая, я не догадалась!

– Потому что ты всегда думаешь только о себе! Все вы! И твой отец, и мать…

– Не трогай моих родителей!

– О, ну да, конечно, ты же у нас особа царских кровей!

– Да при чем тут…

– …А мама моя… – Харза всхлипнул. – Свою жену он отправил за перевал, спас, прикрыл, а мою маму!..

Голос Харзы взвизгнул, пресекся, он заплакал.

– Что с Ойрой? – спросила Лита, хоть и знала ответ. Она подошла к Харзе ближе, Солке лизнул его руку.

– Ее забрал Первый совет! Связали ее и увели. А ты что думала, пожалеют? Они пытали кого-то, какого-то маячника, он выдал ее, и ее теперь тоже будут пытать, а потом убьют!

– Прекрати! – задохнулась от ужаса Лита. – Что ты такое говоришь! Никто ее не убьет!

Харза ее не слушал.

– Как тебя не убили, да? Почему он не спас ее, не отправил вместе с твоей мамой, ведь она же его сестра! Они так и сказали, когда пришли ее арестовывать!

Лита притянула к себе Харзу. Впервые в жизни они стояли обнявшись, и оба плакали. Потом Харза чуть отстранился, вытер слезы и спросил:

– Ты знала?

– Про Ойру? Да. Ярсун сказал мне.

– Почему ты мне не сказала? – взревел Харза.

– Я не успела. Я… не знаю, все случилось так быстро, а потом меня забрали, и оказалось все так запутанно.

– Ты должна была мне сказать!

– Я не имела права.

– Ты такая же, как они.

Он хлестнул веткой по траве и пошел прочь.

– Харза!

– Не подходи ко мне! Вы все нас предали!

Лита не стала ничего отвечать, развернулась и пошла в дом. Солке стоял, смотрел то на нее, то на Харзу, будто не мог решить, кто больше нуждается в его утешении, но Лита позвала:

– Солке, домой.

И он пошел за ней.

Лита не могла уснуть, смотрела в потолок, ждала, когда вернется Харза. Ее пестрое одеяло стало ей мало, зато места на кровати без мамы и Кассионы было вдоволь. Как жить с такой болью? Куда ее спрятать, чтобы она не вылезала каждый раз слезами или криком? Лита потрогала браслет на ноге. Отец дал ей знак возвращения. Он хотел, чтобы она вернулась, чтобы они снова были семьей. Но разве это возможно? И куда ей идти теперь? Здесь ее найдут. Они нашли маячника Ярсуна, пытали его, они схватили и прячут от всех Ойру. Как только они узнают, что она не села на корабль на мысе Мулф, они примчатся сюда, и тогда…

Лита провела рукой по одеялу. «К маме. Я пойду к маме. Притворюсь нищенкой. Кто узнает меня в далеком храме за Арыцким перевалом? Я снова увижу маму и Кассиону, мы будем жить там вместе, и никакой отец нам не нужен. Отец…» Она распахнула глаза. «Иди туда, где тебя знают, но не ждут», – он велел ей идти к маме! Тогда она не поняла, но что еще могут значить эти слова? Есть только два места на всей Альтиде, где ее кто-то знает, – этот дом и храм, в котором живет мама. Но про этот дом знают, а про храм, про маму – нет. Первый совет считает ее погибшей пятнадцать лет назад. И она не может ждать ее, вести до храма Всех богов идут очень-очень долго. «Значит, он все же боялся отправлять меня в Лавнию, не хотел, чтобы я покидала Альтиду. Он ослушался Первого совета. Снова».

Тихо скрипнула дверь, прокрался в свою комнату Харза. Лита закрыла глаза и уснула, почти успокоенная.

Сборы в дорогу

Наутро Лита сказала Вальтанасу и Диланте, что уходит. Они долго ее отговаривали, убеждали, что Травник все решит, «он всегда все решает, он придумает», «дождись его, в конце концов, пусть он сам отвезет тебя к маме, туда же идти много-много недель, ты не справишься, сгинешь в лесу», «да ты хоть знаешь, какие звери там водятся, один снежный волк чего стоит, хоть Солке пожалей», «мы не можем потерять еще и тебя»… Под их причитания она выбрала заплечный мешок, положила туда свернутое одеяло, бурдюк с водой, запасную одежду. Спросила Диланту:

– Дашь мне какой-нибудь еды в дорогу?

И снова вызвала бурю негодования и протестов. Она не отвечала на них, она все решила. Диланта резко встала и ушла на кухню, загремела горшками. Она принесла ей два тряпичных свертка, они были еще теплые.

Лита поблагодарила, убрала в мешок. Вальтанас вышел из дома, сердито хлопнул дверью. Лита грустно улыбнулась Диланте и пошла в свою комнату. Там она села за стол и, как смогла, нарисовала по памяти карту Альтиды. Она часто разглядывала ее в кабинете у