Эпоха Сочувствия Том 1: Балы и бомбы - Святослав Владимирович Макаревский

– Его привязали к койке, чтобы он не наложил на себя руки, – объяснил Эррон Дэрши. – Он цитирует Книгу Жизни или ещё какую священную литературу – я в ней не разбираюсь. Но Господа Ир-Шаддая упоминает через слово… Вообще, мы выясняли, что существует одно поверье… Совсем не факт, что культ именно им руководствовался, однако такой вариант нельзя исключить. Это поверье многое объясняет.

– Хотелось бы, чтобы вы оперировали материальными фактами, а не какими-то поверьями, – проворчал Гарви. – Ну, рассказывайте.

– Поверье такое – в усыпальнице хранится Венец, которым короновали первого короля Ортезии. Венец, конечно же, по легенде святой, – теперь заговорил Энаццо Одэтис.

– Так Венец реален или нет? – перебил его Гарви.

– Судя по всему, реален. Он либо находится на голове настоящего короля – то есть, в его гробу – либо на голове статуи, – пояснил тот. – Поверье же… Оно состоит в том, что если Венец откопать, то в Ортезию вернётся монархия, и страна будет процветать до конца света.

«Это Венец!» – понял Гарви. Это Венец и был источником могущества!

Вот оно что…

– То есть, ниточка привела лишь к одному сумасшедшему? – уточнил Гарви.

– Именно так, Гарви Ирклисстон, – здесь, пока никто не подслушивал, Эррон Дэрши не называл его высокопревосходительством.

Те, кто раскопки затеял, исчезли, все следы замелись сами по себе. Или, кто-то их замёл… Но, в таком случае, прячущиеся в тени культисты знают уже о том, что Гарви Ирклисстон раскопки продолжил.

– Я повидаю вашего сумасшедшего – интересно, – ответил он. – Но не сегодня. У меня достаточно и других, более важных, дел.

Неприятно ему было обманывать этих людей. Вот почему-то так… Мерзко во рту становится, как будто он съел кусок червивого хлеба или чего похуже. Но ложь здесь необходима. Если эти двое догадаются о важности заданий, то могут случайно перед кем-то проговориться. Нет уж, пусть лучше считают, что их расследование – ерунда, и что Гарви пытается их чем-то занять. В конце концов, Лиомелина просила держать обоих подальше от боевых действий, да те туда и не рвались.

– А сами раскопки как продвигаются? Никто не узнал ничего?

Понятное дело, первосвященнику факт продолжения раскопок известен – а от него скрыть бы и не получилось: в Храме чуть ли не каждый день молебны служат. Гарви лишь рассчитывал, что глава официальной церкви вряд ли окажется членом тайного культа.

Закончив разговор с молодыми людьми, генерал направился в госпиталь для тяжелораненых. Перед солдатами выступать он сегодня не будет, попросит сумасшедшего вынести к нему в отдельную комнату…

Два дня спустя

Гарви Ирклисстон стоял на набережной реки Сидемы – здесь река уже расширялась, начиналась губа. За спиной генерала возвышалась одна из знаменитых сидемских ростральных колонн. Перед ним раскинулась водная гладь, над которой воцарилась тишина, нарушаемая криками немногочисленных чаек. О недавном бое напоминали только высовывавшиеся из холодной, сине-зелёной, воды мачты затопленных кораблей. Город постепенно возвращался к жизни. Хотя еще не все проблемы с продовольствием удалось решить. «Но теперь Карнбергу осталось недолго», – с удовлетворением констатировал Гарви, отвернувшись от моря и уперев взгляд в мощёную мостовую набережной. Баррикады из согнанных телег, мешков с песком, местами усиленные плотными листами металла, ещё разбирать не начали, но жители прибрежных районов, покинувшие дома из-за частых обстрелов, возвращались в свои жилища, чтобы найти их разрушенными или разграбленными. Генерал Кризер любого мародёра публично вешал, но эта мера не особо помогала – слишком много отчаявшихся людей хватались за последнюю надежду, совершив преступление, поправить своё бедственное положение. Тем не менее, сейчас ортезийцы ликовали. Человеческая радость от победы смешалась с природной радостью от весны, которая уже вступала в свои законные права. Здесь, в Ортезии, почки начинали набухать немного раньше, чем к востоку от Белых Гор, в Вигионе… У побережья почти стаял снег, а в его родной Селасии, наверное, до сих пор воют ветры, несущие с собой снегопады…

Гарви не стыдился того, что иногда мыслил поэтически и даже писал стихи. Однако, он совершенно не хотел, чтобы его соратники узнали об этой его… маленькой слабости. Воину, герою, не подобает… Это пусть юнцы, если и державшие в руках оружие, то только ради дуэлей, занимаются рифмоплётством!

Он снова перечитал письмо племянницы, полученное как раз после взятия фортов. Лиомелина собралась уже завтра приехать в Сидему ухаживать за ранеными. Зачем, ей делать нечего? Да, её отец был когда-то врачом, но она вряд ли из уважения к отцу собралась этим заняться… Впрочем, пусть её – ни её, ни имидж самого Гарви от этого не пострадает.

Раненые, да… Самое время ему снова навестить раненых солдат, выступить перед ними с пламенной речью.

«Люблю тебя» – приписка в конце. А правда ли? Ну, он её тоже любил, пусть и не лучшего был мнения о её уме. Так часто бывает – любишь людей глупых, а умные становятся твоими врагами.

«Тяжело быть гением» – усмехнулся он про себя. Самоирония не повредит, отнюдь.

Гарви собрался было уже идти в госпиталь, чтобы пообщаться с солдатами и взбодрить их, но его остановили они – .навстречу ему – вот судьба, воистину! – торопливым шагом направлялись, о чём-то между собой беседуя, Эррон Дэрши и Энаццо Одэтис, оба в гражданском, в руках – какие-то книжки. Вот ведь весёлые люди! И не скажем по ним, что война идёт!

Заприметив Гарви, двое молодых людей остановились.

– Вы ко мне? – спросил он, переходя разбитую улицу на другую сторону. Огромные, выбитые случайными ядрами и бомбами дыры в мостовой, открывали другое, древнее булыжное мощение. Времён, когда Ортезия была великой и владела половиной континента Мардхивари…

– К вам, ваше высокопревосходительство, – кивнул Эррон Дэрши, тяжело выдохнув. – Мы кое-что обнаружили…

– Да, кстати, пока не забыл, – Гарви, приподняв руку, прервал его и обратился к его другу. – Лима обещает завтра приехать.

– Я это знаю, но всё равно благодарю, – кивнул Энаццо Одэтис.

Разбираться, прозвучали ли в его словах сарказм и издёвка, Гарви не собирался. Оглянувшись и проверив, что их никто не подслушивает – улица была полупуста, он попросил Эррона Дэрши продолжить.

– Эти книги из логова культистов! – тот говорил резко и отрывисто, с трудом сдерживаясь – казалось, он готов был пуститься в пляс. Себя обычного – спокойного и рассудительного аристократа – он почти и не напоминал.

– Ваше высокопревосходительство! В этих книгах записаны… основы философских и религиозных воззрений культа. Естественно, это уже копии первоначальных документов… Однако, я думаю, вполне точные.

Гарви громко кашлянул, обрывая его. Философские воззрения – это не то, что генерала так уж интересовало. Конечно, его