За последним порогом. Цена жизни. Книга 2 - Андрей Стоев

– Вот прямо заинтриговал, – иронически хмыкнул он, отодвигая свои бумаги в сторону. – И что же тогда у тебя за дело и кого оно касается?

– Тебя касается, княже, – уверенно ответил я.

– Меня? – удивился он, и настроение его сразу стало серьёзным. – Вот сейчас точно заинтересовал. Излагай.

– Кальцит каким-то образом сумел раздобыть сразу две Слезы Пожирателя – похоже, изловчился запустить руку в неприкосновенный запас племени. В общем, он сделал два кулона – кулоны разные, но оба прекрасны, произведения искусства без всякого преувеличения.

– Такие же артефакты, как та брошка? – заинтересовался князь.

– Получше, пожалуй. Брошку делал студент, пусть и талантливый, а эти кулоны всё-таки работа другого уровня, так что качество повыше, воздействие посильнее. Но в целом, если говорить о функциях, то же самое.

– Клаус делал?

– Он, конечно, кто же ещё, – утвердительно кивнул я. – Другого Старшего ремесленника у нас нет. Так я к чему тебе это говорю, княже… мы с компаньонами решили так: один из этих кулонов по выбору княгини Радмилы товарищество готово продать тебе помимо аукциона за фиксированную сумму в сто тысяч гривен. При условии конфиденциальности сделки.

– Вот как! – князь задумчиво побарабанил пальцами по столу. – Компаньонов долго пришлось убеждать?

– Клауса и не пришлось убеждать, – пожал я плечами. – Он с полуслова всё понял и одобрил. А до Кальцита я сумел донести, что это будет правильным.

Мне сразу ярко вспомнился разговор с компаньонами. До Кальцита это и в самом деле не сразу дошло – всё же рифы очень плохо понимают, как функционирует наше общество. Мы вполне обоснованно ожидали выручить за каждый кулон двести тысяч или около того, и мысль о том, чтобы отдать один из них всего лишь за сотню, Кальцита просто шокировала. Как-то очень уж быстро он привык к большим цифрам и уже забыл, как надеялся получить за «Рифейскую розу» хотя бы пятьдесят тысяч. Пришлось устроить ему целую лекцию на эту тему:

– Вы совершенно правы, Кальцит, мы никак не зависим от князя – он занимается государственными делами, а мы делаем и продаём украшения. Однако вы забыли добавить одно важное уточнение: «в теории». На практике же большие деньги неотделимы от политики. Впрочем, это не наш случай – деньги у нашего товарищества небольшие…

– Небольшие? – искренне удивился Кальцит.

– Несколько сот тысяч гривен даже для меня деньги вполне обычные, Кальцит, а князь привык оперировать совсем другими суммами. У нас же немного другой случай: наше товарищество прямо влезло в политику, потому что наши украшения хотят получить очень влиятельные люди. В частности, такое украшение очень хочет княгиня Радмила, и она уже довела этим князя до белого каления. Вы представляете себе последствия, если на очередном аукционе она опять ничего не получит?

– Наверное, князь будет не очень доволен, – предположил Кальцит.

– Это вы слишком мягко сформулировали, – засмеялся я, и Клаус тоже не удержался от улыбки. – Так вот, довольный князь непременно так или иначе расплатится с нами какими-то льготами и преференциями, а он же недовольный вполне способен осложнить нам жизнь вплоть до полной невозможности нормальной работы.

– Льготами? – непонимающе нахмурился Кальцит. – О чём вы говорите?

– В качестве примера подобных льгот можно вспомнить, что рифы получили полное освобождение от налогов на двадцать лет и частичное ещё на двадцать. Как вы считаете – много денег вы на этом сэкономите?

– Очень много, – до Кальцита начало, наконец, доходить.

– Фокус здесь в том, что князь получает что-то для себя лично, а расплачивается, по сути, государственными деньгами, понимаете? Дать нам какие-то преференции от княжества для него почти ничего не стоит.

– Разве это не называется взяткой? – нахмурился Кальцит.

– Конечно же, нет, Кальцит, – ласково сказал я. – Как связано то, что у княгини Радмилы появится кулончик, с тем, что нас, скажем, через год или два после этого освободят лет на двадцать от разных пошлин и сборов? Или что-нибудь другое в подобном роде? Где вы увидели здесь взятку? Взятками балуется мелкая конторская шушера, а это обычная жизнь – если вы относитесь к людям с душой, то они отвечают вам тем же. И наоборот.

Клаус уже откровенно засмеялся.

– Прекрасное объяснение, Кеннер! Хотел бы я, чтобы мой отец в своё время объяснял мне настолько же ясно и доходчиво – как педагог он был слабоват. Впрочем, – усмехнулся он, – его объяснения мне так и не пригодились. Кальцит, – обратился он к рифу уже серьёзно, – Кеннер всё сказал правильно. Если по нашей вине князя будет пилить жена, это отразится на нас самым неприятным образом.

– Я не против, – смутился Кальцит. – Я полностью доверяю Кеннеру – если он говорит, что надо, значит, надо.

Воспоминание промелькнуло быстро, и я снова вернулся в кабинет князя.

– Ну что же, Кеннер, не буду скрывать, – с некоторым облегчением вздохнул князь, – то, что ты у меня с шеи Раду снимешь, дорогого стоит. Она меня уже почти догрызла с этой твоей побрякушкой. Но у меня тоже условие: в детали сделки Радмилу посвящать не нужно. Она выбирает, а я дарю – это всё, что ей надо знать.

– Ты мог бы этого и не говорить, княже, – заметил я, – это само собой подразумевается. Сам я никогда и ничего лишнего не скажу, а мои служащие твёрдо выучили, что с болтунами у меня разговор короткий.

– Мог бы и не говорить, – согласился князь, – но напомнить никогда не вредно. А скажи-ка мне вот что: к тебе же на днях императрица прилетает, так?

– Прилетает, – подтвердил я. – Только не ко мне, а к моей жене. Она прилетает как бы вместе с Баварскими, за ними дирижабль Лены уже вылетел. Но Мария летит отдельно, на дирижабле императора. Дитрих, похоже, решил, что отправлять жену на баронском дирижабле будет не совсем уместно.

– Это да, – согласился князь с усмешкой. – Выглядело бы для него даже немного унизительно, пожалуй. Кстати, Лехтонены надеются на новые заказы – они неплохо на тебе заработали и совсем не против повторить. И да, я знаю, сколько они с тебя взяли за этот твой дирижабль.

– Главное, что ты не от меня это узнал, княже, – пожал я плечами. – А на новые заказы они, как мне кажется, вполне могут рассчитывать. У нас-то с этим попроще, а вот в империи общество довольно иерархическое. Я же там всего-навсего барон откуда-то с дальних выселков, и этот дирижабль их, как оказалось, сильно задел.

– Порушил им иерархию? – хохотнул князь.

– Что-то вроде того, – согласился я. – Когда барон может позволить себе вещь, которая по карману далеко не всякому герцогу, это у них в голове плохо укладывается. С одной стороны, они понимают, что имперский титул для меня нечто побочное и малозначительное, но с другой, они настолько привыкли относиться к нашему дворянству с пренебрежением, что для них я всё равно прежде всего барон.

– В общем, ты плохо укладываешься в их картину мира, – понимающе кивнул князь. – То ли ливонский барон, то есть по определению голодранец, то ли язычник, которому положено вообще в шкурах ходить.

– Изрядно утрировано, княже, но по сути верно, – не сдержал я улыбки. – В принципе, император мог бы дать мне графство, и моё богатство выглядело бы уже не настолько вызывающе, но раздавать графства просто так, безо всяких обязательств, ему не хочется, – (князь понимающе усмехнулся). – Думаю, Дитрих пойдёт другим путём и просто закажет себе дирижабль ещё роскошнее. У имперцев большие дирижабли не очень хорошо получаются, так что если Лехтонены как следует подсуетятся, то вполне смогут перехватить заказ.

– Судя по тому, как они недавно начали суетиться, они и сами до этого додумались, – заметил князь с лёгкой насмешкой в голосе. – Ты с императрицей будешь что-нибудь обсуждать? – резко сменил он тему.

– Попробую, княже, – пожал я плечами. – Она ведь может и не захотеть ничего обсуждать – насколько я понял, Мария предпочитает влиять на события незаметно, из-за спины Дитриха. Так что сложно предсказать, будет ли она о чём-то разговаривать. Официально она прилетает к жене на примерку платья, вполне может этим и ограничиться.

– Платья ещё эти твои, – вздохнул князь. – Ты же и с ними Раду мне охмурил. Ну, она с этим платьем хоть про брошку на время забыла, всё облегчение. Вот скажи мне – как вообще можно такие деньги за тряпку отдавать?