Гидеон Эйлат - Бич Нергала

— Впечатляет. — Повелитель Агадеи, в отличие от ученых мужей, позволил себе отменно выспаться и подкрепиться фазаном по-бусарски, медовыми лепешками, соленым миндалем и слабым сидром. Прогулка по Поющей Галерее привела его в медитативное расположение духа, и небольшая утренняя охота, решил юный монарх, будет как нельзя кстати. Эй, где ты там порхаешь, астральная проекция сверхнизкого этического уровня? — Куда садиться, что надевать? — деловито спросил он.

— Простите, ваше величество, — не без смущения произнес Кеф, — но устройство испытано недостаточно всеобъемлюще, и мы не можем позволить, чтобы…

— Недостаточно всеобъемлюще? — Абакомо хмыкнул. — Эко сказано! На мышах проверяли?

Преподобный Магрух кивнул.

— На кроликах?

— И на кроликах, ваше величество, и на обезьяне, и даже на каторжнике. Во всех случаях результат соответствовал ожиданиям, но следует помнить, что по закону магнита для астральных проекций сверхнизкого этического уровня нет ничего притягательнее личности сверхвысокого…

— Ничто так не ценю, как грубую лесть! — перебил Абакомо с ухмылкой. — Следует понимать так, что кролики, мартышки и душегубы нашего приятеля не заинтересовали, зато на меня он непременно клюнет?

— Вот именно, ваше величество, — хмуро подтвердил Кеф.

Абакомо снова ухмыльнулся и направился к медитативному манку. Пастыри двинулись за ним, обреченно вздыхая. Последним топал грузный Ибн-Мухур, понимая, что спорить бесполезно — когда повелитель закусит удила, ему сам Митра не брат.

— Аупсамаумкамаумммм, — вдруг замогильным голосом провыл Кеф, когда монарх уселся в манок по-восточному и надел медитативный шлем, сработанный из пластин слоновой кости, разрисованный магическими символами для вызова духов и утыканный их техническими аналогами. Абакомо непонимающе посмотрел на лысого эрешита.

— Мантра, ваше величество. Волшебное слово для защиты ума. Повторяйте ее почаще, и все будет в порядке.

Абакомо кивнул — к мантрам он привык с малолетства, как и к другим магическим приемам, показанным для духовного развития, а также для профилактики душевных расстройств. Еще в царствование его деда подобные вещи прочно вросли в агадейский обиход.

«Аупсамаумкамаумммм, — нараспев произнес он мысленно, добиваясь мощной пульсации мозга в ритме этого странного слова. — Аупсамаумкамаумммм…»

В следующий миг он увидел манок со стороны и сверху, в нем — неподвижного себя, а вокруг — суетливых старцев и медлительного ануннака. Две зеленые рясы, одна желто-коричневая. Свечение в комнате было неровным, периферийное зрение ловило радужную рябь, и Абакомо сообразил, что смотрит не настоящими глазами. Его душе было не впервой отделяться от тела — в шестнадцать лет храмовники-эрешиты научили его вылетать через собственную макушку, странствовать по вселенной, набираясь ума-разума, и благополучно возвращаться, — но это всегда требовало некоторого времени на подготовку. А сейчас получилось мгновенно! Он пощупал медитативный шлем, посмотрел на его создателей и одобрительно тряхнул биополевой копией венценосной головы. Вот оно, лишнее подтверждение словам Куй-Гу, что магия и рациональное знание завоюют весь мир, когда встанут плечом к плечу.

Злосчастный колдун был рядом, кружил по залу, как голодная гиена, и плотоядно облизывался, косясь на физическое тело Абакомо. Углядев, наконец, витающую под потолочным витражом душу агадейского правителя, он ощерился и даже чуть резче прорисовался от ненависти — черный, одноглазый, окровавленный. Его руки неимоверно удлиннились, стремясь дотянуться до «горла» врага, но шлепнулись на пол, как щупальца издохшего спрута, когда Абакомо метнул в него огненный дротик мантры. Несколько минут чародей стоял в кажущейся прострации, тщетно пытаясь усвоить белую энергию, затем конвульсивным рывком всего «тела» исторг ее и бочком двинулся к медитативному манку. Расчет Магруха и Кефа вполне оправдался, хитрая машина надежно приворожила дух стигийского колдуна посулом нового воплощения, которого алчет любое низкоморальное сознание. И все-таки надо было отдать должное уму и стойкости чужеземного гостя: он не кинулся прожорливой щукой ни на одну из приманок, не тронул даже злодея, приговоренного к смерти, хотя Абакомо вполне мог себе представить, сколь соблазнительно выглядят в подобной ситуации тело и разум ЧЕЛОВЕКА. Еще раз явив свою невероятную проницательность, колдун дождался, когда в манок усядется его главный недруг.

— Что тебя ко мне привело? — произнес, вернее, телепатировал Абакомо.

Душа колдуна из Черного Круга не ответила, лишь закачалась по-змеиному, раскрыла имитацию рта и высунула длинный раздвоенный псевдоязык. Глазницы углубились, превратились в колодцы, в тоннели, в их недрах набухала, наливалась черным соком пресловутая стигийская мгла. Абакомо и сам владел этим приемом, для мага с приличным стажем это совсем несложно, надо лишь как следует вжиться в образ удава, который завораживает беззащитную добычу, затягивает в пучину глаз ее агонизирующий разум. Нет, этот самонадеянный выскочка упрямо не желает признать, что связался отнюдь не с дилетантом. Абакомо снова оглушил его мантрой, а затем лихо обошел блокировку «мозга» и внедрил психогрыз — несколько стихотворных строк на мертвом языке атлантов. Стихи лишь на первый взгляд казались набором бессмысленных слов, — вскоре жертва агадейского короля обнаружила, что психогрыз звенит в «мозгу» назойливым рефреном, кочует по ассоциативным каналам, стирая на своем пути информацию лирико-метафорического свойства, и его совершенно невозможно вышвырнуть из «головы». Стигийский чародей заметно стушевался — низкоэтическому сознанию вовсе не улыбалось перейти в разряд несуществующих.

— Кое-что нетрадиционное, а? — Абакомо улыбнулся и телепатическим сигналом остановил психогрыз. — Может, перестанем играть в бирюльки и начнем торг?

Черный маг горестно вздохнул, точнее, расширил на миг полевую структуру. Властелин Агадеи повеселел — до сего момента незваный гость проявлял из эмоций только злобу, торжество и в редчайших случаях — страх.

— Ты ведь не ради развлечения сюда пришел, верно? — спросил король.

Стигиец пристально поглядел ему в «глаза» и неохотно кивнул.

— У тебя есть основания желать мне зла?

Колдун не ответил ни словом, ни жестом.

— Не расположен к откровенности, — заключил Абакомо. — Жаль. Поскольку ты вполне наказан за несвоевременный визит, у меня нет причин желать тебе дальнейших неприятностей. Напротив, я бы мог предложить кое-что ценное в обмен на откровенность. К примеру, воплощение. — «Произнося» эти слова, он ловил каждое шевеление мага и с удовлетворением заметил новый «вздох».