Дуглас Брайан - Вендийская демоница

Она снова надула щеки. Мэн-Ся понял: это конец. Сейчас она снова дунет, и утлую лодчонку вместе с мореплавателем швырнет на скалы.

Зачем он только поплыл? Неужели ему было недостаточно того, что было видно с берега? Неужто не хватило ему новых познаний и потребовалось более внимательное изучение удивительного существа, которое вдруг вынырнуло перед ним, словно чудом, из моря и предстало так явственно?

Он закрыл глаза, машинально продолжая грести, но уже не видя — куда несет его судьба. В детстве отец-рыбак рассказывал сыну о морских дивах. О девах с чудными голосами, что заманивают путников в пучину и губят там своими холодными ласками. О гранатовых и изумрудных птицах, что летят впереди корабля, указывая неверный курс. О гигантских черепахах, которых моряки принимают за острова и высаживаются, а затем вместе с ними погружаются на морское дно и гибнут.

Неужто Мэн-Ся не хватило всех этих россказней? Неужто понадобилось увидеть нечто еще более грандиозное? «Глупый я человек, — думал Мэн-Ся. — Но все-таки жизнь моя прошла не зря. Нужно сосредоточиться на этом. Так учил Тьянь-По, а учитель Тьянь-По не бросает слов на ветер…»

Ветер. Как будто последняя мысль вызвала бурю. Великанша дунула.

Конан как раз в этот миг выбежал на берег и теперь вглядывался в черную морскую гладь. На фоне лунного диска вдруг взметнулась гигантская фигура женщины с раздутым животом и отвисшими, как бурдюки, грудями. Взлетели и опали мокрые пряди ее волос. Она повернулась к киммерийцу в профиль. Он увидел, что щеки у нее наполнены воздухом.

И тут длинная волна побежала по морской глади. С каждым мгновением волна вздымалась все выше, и на гребне ее стала заметна маленькая лодка с человеком. Весла задрались, бесполезно загребая воздух. Лодка удерживалась наверху каким-то чудом.

В следующий миг она грянула о скалы и разбилась на щепы.

Конан изо всех сил помчался туда.

Глава девятая

Мать в поисках сына

Кхитаец открыл глаза и обнаружил себя закованным по рукам и ногам. Он попытался пошевелиться, но что-то не давало ему двинуться с места. Было темно, и понять, где он находится, не представлялось возможности.

— Где я? — прошептал он, не надеясь получить ответ, но неожиданно совсем близко прозвучал голос Конана:

— А, очнулся! Прикрой глаза, я подниму шторы.

В комнату хлынул яркий свет. Судя по всему, уже наступило утро следующего дня.

— Что со мной случилось? — зашептал кхитаец.

— Ты жив, больше с тобой пока ничего не случилось, — был флегматичный ответ.

На самом деле киммериец был вовсе не так безразличен к происходящему, как притворялся. Когда он появился с бесчувственным, обвисшим, точно тряпичная кукла, Мэн-Ся перед пирующими, поднялся громкий крик. Масардери устремила на киммерийца грозный взгляд и осведомилась — уж не подрались ли, часом, учитель с учеником.

— Возможно, вы показывали бедняге какой-нибудь новый способ махать кулаками? — осведомлялась она.

Конан не удостоил ее ответом. В конце концов, дама пережила очередное потрясение, так что нет ничего удивительного в том, что ее умственные способности несколько пострадали. Не без удивления он понял, что Масардери на полном серьезе считает своего телохранителя человеком хоть и преданным — не столько нанимателю, сколько собственной чести, — но жестоким и не всегда разумным.

Мне нужна женщина, разбирающаяся в медицине, — сказал Конан.

Кэрхун глянул на кхитайца с плохо замаскированным презрением.

— Что с ним случилось?

— Выбрал неудачное время для катания на лодке, — ответил Конан.

Все три кузины вскочили разом и предложили свои услуги. И поскольку они были весьма усердны, то Мэн-Ся оказался обмотан бинтами туго-натуго, так что очнувшись не смог даже пошевелиться.

— Для чего ты поплыл к этому чудищу? — спросил Конан у кхитайца. — Разве тебе с берега было плохо видно?

— Кое-чего я не видел, — тихо ответил Мэн-Ся.

— Например? — прищурился киммериец.

— Она не из Турана, — сказал Мэн-Ся.

Конан громко расхохотался.

— Разумеется, нет! — воскликнул он. — Я никогда не видывал, чтобы туранские женщины обладали таким ростом. Туранцы вообще невелики ростом, если уж на то пошло… — И киммериец горделиво расправил плечи.

— Меня интересовали черты ее лица, — пояснил Мэн-Ся. — С берега невозможно было разглядеть… Она выглядит не похожей на кхитайского демона. Наши демоны все с плоскими или втянутыми щеками… И на иранистанского дьявола она тоже не похожа. Вот в чем дело, учитель Конан. Вы меня понимаете?

— Не совсем, но продолжай; быть может, я сумею уловить твою мысль.

— Если бы она была обыкновенной женщиной — очень старой и некрасивой, но все-таки обыкновенной женщиной, — медленно произнес Мэн-Ся, — то я принял бы ее за уроженку Вендии… а это наводит меня на кое-какие дополнительные мысли.

— Это не наводит тебя на мысль о том, что ты мог погибнуть? — сердито поинтересовался Конан. — Причем погибнуть глупо, ни за что. Просто из-за пустой фантазии!

— О, учитель! — вскричал Мэн-Ся с неожиданной силой. — Когда меня ударило о скалу, я испытал просветление!

— Ты хочешь сказать, что у тебя искры из глаз посыпались? — уточнил Конан. — Что ж, такое просветление случается со всеми, кто стукается лбом обо что-нибудь твердое.

— Самая твердая вещь из всех, о которую только может стукнуться человек, — медленно и торжественно произнес Мэн-Ся, — это истина. И именно это со мной и случилось. Я врезался в истину и прозрел.

Он протер свои узкие глаза и поморгал ими, как бы показывая, что теперь видит гораздо лучше, чем прежде.

Тугие бинты едва позволяли ему двигаться, тем не менее Конан заставил беднягу проглотить немного жидкой каши и кружку молока. И только затем позволил продолжить рассказ.

— Возможно, это Даанли, — сказал Мэн-Ся. — Учитель Конан, вы слышали когда-нибудь о Даанли?

— Нет, — лаконично ответил Конан.

— О, — протянул Мэн-Ся, — это демоница из Вендии. Ей уже очень давно никто не поклоняется, ибо она стара, почти бессильна и к тому же безобразна. Она не может дать человеку ничего хорошего, она не в состоянии причинить людям большое зло. Много веков о ней ничего не было известно, и казалось, что самая память о ней навсегда исчезла, но затем один ученый маг разыскал кое-какие сведения о Даанли… Он вычитал это в древней вендийской книге, которую отыскал в одном заброшенном храме.

— Продолжай, — велел Конан. Киммериец вдруг насторожился. Возможно, кхитаец действительно испытал «просветление». Во всяком случае теперь его история о демонице из Вендии перестала казаться Конану такой уж бессмысленной.