Некромантами не рождаются - Екатерина Александровна Боброва

будет пить без очистки, а ветер перестанет ломать ураганами все вокруг.

И страшно было даже подумать о том, что помощь может опоздать или не прийти вовсе…

Глава 1

— Нет, нет и нет! — гневно выдохнул Альгар. Прошелся по комнате, пытаясь успокоиться и не сорваться.

— Мы это уже обсуждали. Ты жрица, но отправиться туда — безумие. Там и целой армии будет мало, чтобы с ними справиться! — и он умоляюще посмотрел на жену.

— Я поклялась, — спокойно напомнила ему Майра.

Сама она не испытывала страха. Тот, кто смотрел в глаза смерти, мало чего боится. Но беспокойство, как и сомнения присутствовали.

Во-первых, им с Альгаром придется надолго расстаться. О том, чтобы взять мужа с собой и речи не шло. На Карси-тане лишь Майра, как жрица смерти, могла рассчитывать на защиту. И сердце заранее ныло при мысли о расставании.

После битвы на Шакри-нару они все делали вместе: путешествовали, терпели скучнейшие собрания великих родов, принимали послов, вникали в дела страны. Подданные уже шутили, что будущей королеве нужен такой же трон, что и королю.

Во-вторых, Майра не сомневалась: карситанцы ей не обрадуются. И это «не обрадуются» могло означать от попытки выгнать до убийства.

Жнецы, продолжавшие навещать ее во снах, уверяли: ее законность никто не оспорит. Сильных жрецов на Карси-тане не осталось, а те, кто есть: трусливы и ленивы.

Но с момента разгрома мертвой армии прошло пять лет. За этот срок могло случиться все, что угодно. Сами жнецы уже не имели влияния на бывших соратников. И все, что смогла добиться от них Майра — жертвоприношения продолжаются.

Значит, на Карси-тане по-прежнему поклоняются богине смерти и в теории должны принять назначенную жрицу. На практике же, как не раз говорил Харт, власть — такая вещь, которой никто не хочет делиться.

В-третьих, Майра не представляла, чем будет там заниматься. Ладно жрецов она могла бы призвать к порядку, использовав силу смерти. Но дальше? Править? А как же Асмас? До коронации остается не так много времени. Она не может разорваться. Придется искать надежного человека и оставлять вместо себя. А из кого выбирать, если те, кто имеет власть и влияние, развращены убийствами и вседозволенностью? Еще одна головная боль.

Эти причины заставляли ее медлить с исполнением поручения смерти. Впрочем, та не была конкретна в словах. «Решаешь проблему с детьми». И вот пойми, кого она имела в виду? Жрецов, ставших жнецами или всех карситанцев?

Жнецы, конечно, уверяли, что всех. И требовали скорее исполнить волю богини, отправиться на материк, чтобы… А вот дальше даже они не могли прийти к согласию.

Кто-то считал — проблема в неправильных ритуалах. Мол, надо не просто убивать, а делать так, чтобы использовать меньше жертв, получая при этом больше силы. И Майра должна была этот самый способ найти.

Кто-то предлагал убрать жрецов, ритуалы запретить и позвать стихийников — пусть работают. Но им возражали — откуда маги возьмут силу, если источники мертвы, а стихии отравлены? На накопителях многое не сделаешь. Покупать же все из-за моря — никаких денег не хватит. Да и нет их. Все ушло на подготовку к вторжению в Шакри-нару.

Ну и в-четвертых, какая из нее сейчас жрица, — с раздражением думала Майра. Ритуалы? Для кого? Асмас, слава Девятиликому, не поклоняется смерти, и жертвоприношения здесь запрещены. От самих карситанцев никаких вестей — они явно не горели желанием признавать ее жрицей. Альгар не скрывал своего отношения, искренне желая жрецам перегрызть друг другу глотки. Ну или принести в жертву всех до последнего жителя.

— Она мне жизнь сохранила, как и тебе, а могла бы забрать. Рано или поздно долг придется вернуть, — напомнила Майра, кусая губы и избегая смотреть на мужа.

Сама смерть пока не объявлялась, словно забыв о ней.

— Лучше поздно, — с отчаянием пробормотал Альгар.

Этот разговор проходил у них уже в третий раз, и каждый раз заканчивался одинаково:

— Я тебя никуда не отпущу, — объявлял Альгар, прижимая ее к себе. — Понадобиться — к кровати привяжу, — забавно проявлял он замашки тирана. — И не посмотрю на то, что ты сильнейший менталист и единственный некромант. Мне, знаешь ли, хочется видеть тебя живой и здоровой, а не дарить карситанцам. Эти уроды только и умеют, что жертвоприношения устраивать. Вот принесут тебя — и что тогда? Я же без тебя жить не смогу.

Майра молчала, вдыхая родной запах мужа. Стояла, улыбаясь. Забота Аля всегда умиляла, даже такая — ограничивающая и поглощающая.

— Только хуже сделаешь, — предупреждал он, понимая, что не удержит силой. — Я их с лица земли сотру, если с тобой что-то случится.

И ведь отпустит, — думалось ей. Или сбежит вместе с ней. И гордость за мужа мешалась с болью и страхом.

Альгар не глуп, понимает — проблема не решится сама. Рано или поздно смерть потребует вернуть долг. Если не получит желаемого — возьмет свое. Сколько их тогда было на Шакри-наре из правящей семьи? Пятеро? Больше половины ветви. Такая потеря обескровит корону.

Однако, как подступиться к решению проблемы, Майра не понимала.

Одно знала точно: втягивать Асмас в противостояние с карситанцами нельзя. Даже если бы это означало остаться без поддержки на чужой земле.

Пока что она трусливо тянула время, хотя подданные уже намекали о том, что пора бы будущей королеве осчастливить Асмас наследником. А как решиться на ребенка, не выполнив договор со смертью? Родить, а потом бросить, отправившись на Карси-тан?

И Майра зло фыркала при этой мысли.

— Ну хочешь, я попрошу Четвертого подобрать людей и отправлю их на разведку? — неизменно предлагал Аль.

Жена в ответ качала головой.

Асмасцы слишком приметны, и без поддержки стихий даже безмолвные долго не протянут с маскировкой. Это будет самоубийственная миссия, а она не готова отправлять людей на смерть. Речь ведь о ее личном договоре. Почему кто-то должен рисковать вместо нее?

— Наймем парней Второго? — сыпал идеями Аль. — Они счастливы будут надрать балахонам задницу.

— Нам нужна не драка, а разведка, — напоминала ему Майра. — И они ее провалят. Что еще хуже — с ними отправится Ларс, и его жена меня проклянет до конца дней.

— Ты права, — кивал, вздыхая, муж.

И они снова оказывались в тупике, выход из которого был лишь один:

— Или вместе, или ты никуда не